Благодарю, вас батюшка!
Дивен Бог во святых своих!

Думаю, каждый желающий святого послушания, находит старца по мере свой готовности к этому. Не старцев нет, а послушников.
============================

Мне кажется, что каждый должен находить себе в первую очередь, не старца, а духовника ... и заниматься не ежегодным походом к "старцу", а еженедельным посещением духовного наставника и участием в Таинствах исповеди.
Ведь дар священства предполагает священническое служение, достаточное для спасения души, и никакими особенными харизматическими дарами он может не обладать, никаким старцем может и не быть. )

Ведь старчество , как особое служение в Церкви, было характерно исключительно для монастырей. Но оно было совсем не тем, что мы сейчас этим словом называем.
Старчеством назывался особый харизматический подвиг служения в монастыре. Не сам он себя старцем именовал. Не народ выбирал, кого называть старцем, а кого не называть. А старца для монастыря избирала братия. Старец после себя мог воспитать старца. Скажем, все оптинские старцы, которых мы знаем, почитаем и любим, были избранными старцами монастыря. Подвиг старчества был связан, конечно, с практикой исихазма, особенной молитвы,уединения, очень глубокого христианского подвига. Старец был открыт не только для монастырской братии, которую он исповедовал и вел ко спасению, чью духовную жизнь он брал на себя в качестве настоящего послушания и исповедования помыслов. Но старец, как преподобный Серафим, мог еще вразумлять и приходящих к нему людей, быть утешителем народа, печальником, брать на себя людские немощи и болезни, отмаливать людей, потому что обладал особыми харизматическими дарами.
---
Старчество, как таковое, исчезло, возможно, безвозвратно, потому что нет монастырской жизни и нет ничего того, из чего оно могло бы рождаться, но востребованность старчества осталась.
Умонастроения у многих людей таковы, что постоянно любого более не менее длиннобородого седого монаха в монастыре принято считать старцем. Чем он экстраординарнее, чем что-то более суровое пророчествует, тем непререкаемее его авторитет, – раз старец сказал, все замрите. Ни священноначалие, ни святые отцы, ни догматика церковная никакого значения для многих людей не имеют, если “старец сказал”. Как, скажем, было в истории с ИНН, или другими нелепостями, которые подписывали именами некоторых старцев. Человеку можно объяснять, что у нас есть церковные соборы, есть мнение богословских комиссий, учение Церкви, – ничего не вразумляет, потому что старец сказал. А почему это старец, откуда он взялся, кто его старцем избирал, почему он имеет такую власть, неизвестно. Но магическое слово «старец» для людей, вошедших сейчас в Церковь, является огромным авторитетом.

Но почему мнение отдельного человека, какой бы он не был духовный и благочестивый, вдруг перечеркивает вообще все, что есть в Церкви, вносит смуту в Церковную жизнь? Отца Кирилла спрашивали, – а есть сейчас в монастыре старцы? Старичков, говорит, много, стареньких много, а старцев не знаю.


По этому как-то вот поаккуратней с поисками "старцев".
Это вопрос очень важный для осмысления. Что такое старчество? Это особый харизматический дар, и не у каждого он есть.
Разве не так, батюшка?

А проповеди,наставления и письма о.Иосифа Исихаста, действительно, изумительные! )

Спаси Господи, очень своевременно!

Ланс_который_всё_рав,нет, не так. При чем не так в принципальных моментах! Что значит: старчество исчезло? Откуда это? Только не надо ссылаться на Свт.Игнатия. Он писал о старцах преуспевших в молитвенном делании и, что самое главное, умеющих этот опыт передать. А примеры жизни таких отцов, как Пр.Силуан Афонский, схиархим.Виталий, иером.Павел Троийкий, Иосиф Исихаст, Ефрем Катунакский, Харлампий Дионисиатский(список можно еще очень долго продолжать)отчетливо показывает, что старчество живо. И что самое важное, оно будет живо, пока Церковь существует!
Вы пишите, что старчество было характерно исключительно для монастырей, но и это не так. Св.Прав.Алексий Московский(Мечев), или же Св.Прав.Иоанн Кронштадский. Они не старцы по-вашему? Первого как раз оптинские старцы так и называли.
Однако я говорю о старчестве другого рода. В нем харизматичность не важна совершенно. В нем важно взаимное доверие, желание и понимание необходимости послушания, трезвомыслие и Любовь. В противном случае, это превращается в те "поездки за чудом", о которых Вы пишите. Конечно, я не призываю бросаться на шею первому попавшемуся священнику. Это вопрос времени. Но по идеи, духовник должен рано или поздно стать своему духовному чаду старцем. Вы понимаете, о чем я говорю?
Ну, а то, о чем Вы пишите, т.е. младостарчество, это болезнь роста. Однако есть такая пословица:Если батюшка пьет, то это не значит, что Бога нет.

"А проповеди,наставления и письма о.Иосифа Исихаста, действительно, изумительные"!Ланс_который_всё_рав, так а кому Старец эти письма писал-то? Именно, своим чадам, которые его старцем для себя и считали.
Вы поймите: мой старец для Вас таковым может и не быть.

Ланс_который_всё_рав,нет, не так. При чем не так в принципальных моментах! Что значит: старчество исчезло? Откуда это? Только не надо ссылаться на Свт.Игнатия. Он писал о старцах преуспевших в молитвенном делании и, что самое главное, умеющих этот опыт передать. А примеры жизни таких отцов, как Пр.Силуан Афонский, схиархим.Виталий, иером.Павел Троийкий, Иосиф Исихаст, Ефрем Катунакский, Харлампий Дионисиатский(список можно еще очень долго продолжать)отчетливо показывает, что старчество живо. И что самое важное, оно будет живо, пока Церковь существует!
Вы пишите, что старчество было характерно исключительно для монастырей, но и это не так. Св.Прав.Алексий Московский(Мечев), или же Св.Прав.Иоанн Кронштадский. Они не старцы по-вашему? Первого как раз оптинские старцы так и называли.

“нет, не так”

) Я именно этот ответ и ожидал, по тому и приписал в конце вопрос.

Я не стану ссылаться на святителя Игнатия (Бренчанинова), но “не так”- не “в принципиальных моментах”, а лишь в той разнице, каким “именем” мы называем одно и тоже.
Естественно, что Церковь – живой организм, Церковь постоянно развивается, и естественно, что после гонений, после разрушения института приходской жизни, монастырской жизни и духовничества, как такового, появились новые формы духовной жизни.
И это замечательно, что в русской Церкви сложилась традиция, заложенная последними старцами времен гонений, такими как отец Алексий Мечев, и другими мирскими священниками, которые брали на себя роль и традицию оптинских старцев и исповедывали в храмах, применяя именно традиции старчества. Это позволяет современному священству совмещать в себе исповедь и духовное руководство в миру, чего не было раньше никогда.
Сегодняшнее состояние духовного руководства не похоже на те отношения, которые складывались в прежние времена между священником и его приходом. Сейчас все носит как бы не то название. Понятия «священник» и «старец» имеют совсем не тот смысл, что раньше. Вот, что я имел в виду.
Представьте себе приход, который был сто лет назад. К нему были приписаны определенные дома, стоящие поблизости храма. Жившие в них люди должны были ходить именно в этот приход и считались его прихожанами по территориальному признаку. Такая практика исторически и духовно апробирована. Служащий в приходе священник был их духовником (но! духовник и духовный отец не одно и тоже), как-то духовно отвечал на их просьбы и нужды, ходил по домам, служил молебны, отпевал усопших, крестил детей, венчал браки, принимал исповеди. Он, конечно, знал жизнь своих прихожан, потому что все жили в одной районе. Между ними складывались очень простые, естественные, доверительные отношения. Большего от священника не требовались.
Именно об этом - “Дар священства предполагает священническое служение, достаточное для спасения души, и никакими особенными харизматическими дарами он не должен был обладать, никаким старцем мог и не быть.” Старчество могло являться только результатом особенного личного духовного подвига.
Именно исходя из этого я говорю, что всякое духовное руководство сопрягалось с жизнью монастырской, а среди простых мирских священников духовных отцов не было за редким исключением. Во времена гонений мирские священники стали брать на себя функцию духовного руководства, что не было свойственно никогда в России приходскому священнику. Одним из первых был Валентин Амфитеатров, потом отец Иоанн Кронштадтский, и пошла традиция.
Но всё же Старчество , батюшка, как особое служение в Церкви, было характерно исключительно для монастырей. Но оно было совсем не тем, что мы сейчас этим словом называем.
Священник был на своем месте, старец – на своем месте, каждый делал свое дело.

Ситуация в современных православных приходах везде очень разная, и отношения, которые складываются в общинах с настоятелем или с духовником, тоже везде разные. Но то, что делает сейчас священник, как духовный руководитель, во многом ему не свойственно.… отностительно исторической традиции…

Конечно, я не призываю бросаться на шею первому попавшемуся священнику. Это вопрос времени. Но по идеи, духовник должен рано или поздно стать своему духовному чаду старцем. Вы понимаете, о чем я говорю?

Надеюсь, что да. )
В этом смысле определение “старец” принимается ), но не правильнее ли его назвать духовным отцом ?
Cейчас священнику, можно сказать, навязана роль старца. Хочет он или не хочет, но становясь духовником, или начиная исповедовать, или собирая вокруг себя духовных чад, священник выступает как бы в роли старца. И к нему складывается такое отношение, от него ждут того, на что он, может быть, не вполне способен, не вполне к этому готов. Но люди приходят к священнику и требуют у него большего, чем он может дать, потому что больше попросить этого негде.
Приходы сейчас не сформированы по территориальному принципу, каждому человеку предоставлена возможность выбрать себе священника для исповеди, особенно в Москве, как в мегаполисе. То, что священник избираем, само по себе предъявляет к нему иные требования, по другому его ставит по отношению к своим прихожанам. Он уже как бы обязан всеми прихожанами духовно руководить, формировать из людей, пришедших из разных мест, приход.
Каким образом можно сформировать приход? Только одним, – через какое-то духовное руководство. Иначе непонятно, зачем люди будут ездить в храм, тратя на это час-два времени. Ведь есть храмы рядом с домом, но приходы в них формируются иначе. И тогда священнику приходится брать на себя роль духовного руководителя. Это очень сложно, и не каждому это по силам, по возрасту, по духовному опыту.

Как, действительно, можно принять в какие-то чада, если не знаешь ничего о духовной жизни: как это бывает, какая мера ответственности у священника за то, что он кем-то духовно руководит, какая мера ответственности у человека, который приходит к священнику, чтобы просить у него духовного руководства. Это же очень серьезно.
В русской Церкви каждый рукоположенный священник уже и духовник, такая ситуация сложилась из-за огромных пространств России и небольшого количества храмов. А в Греции, и не только там, молодые священники не исповедуют, а только – опытные, получившие на это особое благословение епархиального архиерея. Такая традиция Церкви идет издавна: в требниках написано, что исповедовать может только тот, кто имеет на исповедь архиерейскую грамоту.
В древней Церкви священство было сословным, передавалось от отца к детям, и они воспринимали его, как всякий в своем сословии воспринимает “ремесло”. Когда к священническому служению готовились с детства, тогда и духовничество воспринималось как воспитательная функция отца по отношению к ребенку. А в современной Церкви … разночинцы в священнической среде. Сословия разрушились, и поэтому каждый , приходя к аналою и становясь духовником, не застрахован от духовных ошибок, отражающихся на судьбах людей. Милость Божия и неоскудевающая благодать, которая все врачует и восполняет, все-таки довлеет, потому что священник не от себя прощает и разрешает, это таинство. Но все-таки как человек, священник может иногда навредить в результате молодости, неопытности, личной гордыни, самомнения. В последнее время это бывает, к сожалению, часто. По милости Божией это преодолевается потом, но рана в душе может остаться. Человек может надолго отойти от Церкви после встречи с неопытным или духовно не совсем здоровым священником.
Не мне Вам рассказывать, что бывают священники, вышедшие из среды совершенно нецерковной, безбожной, из противоположной культуры. И вопрос в том, насколько он способен так переродиться, чтобы не нести в себе следы, остатки прежней жизни.
Появилось в духовной жизни такое явление, как младостарчество, когда священник, не имеющий своего личного духовного опыта ни молитвы, ни аскезы, начинает выполнять какие-то старческие функции, то есть духовно руководить людьми, абсолютно во всем направляя их жизнь, требуя от чада стопроцентного послушания, какой-то особенной исповеди. Но в ответ на свои требования послушания, или покаяния, или какого-то духовного отклика, сам от себя дать чаще всего ничего не может. Он начинает властвовать над приходом, над душами людей, что является страшным искажением духовной жизни.
Нельзя сказать, что это отдельные редкие явления. (
Некоторая духовная неопытность свойственна всем живущим в миру священникам, которые сейчас становятся на служение и принимают исповедь. Хочешь - не хочешь, но его спрашивают о чем-то, спрашивают благословения, духовного совета. Священнику, действительно, в каком-то смысле навязывают несвойственную ему функцию глубокого духовного руководства теми людьми, которых он чаще всего не знает, которых он себе в духовные чада не выбирал, и которые к нему пришли совершенно случайным образом.


Есть три вещи, которые формируются от неправильного отношения к духовной жизни и к исповеди: это состояние безответственности, и когда человек вместо исповеди начинает жаловаться, а вместо смирения смиреннословить.
Именно безответственность, желание совершенно никаким образом не отвечать за свою жизнь часто приводит к поиску старчества. Многие люди в поиске сверхъестественного, ждут, чтобы старец что-то говорил, открывал, прозревал и волю Божию человеку показывал.
А за неимением старца прихожане из многих священников насильно пытаются сделать некое уродливое подобие якобы старчества, духовнических якобы отношений старца и духовного чада. Вместо того чтобы жить духовной жизнью, человек приходит к священнику с тем, чтобы полностью взвалить на него всю ответственность за свою духовную жизнь. И поэтому эти бесконечные, – батюшка, благословите на то, на се, на пятое-десятое, – являются не желанием жить по воле Божией, а желанием вообще никогда ни за что не отвечать.
И это во многом определяется тем, к кому приходит человек, – к Богу или к священнику. Отношения между священником и, грубо говоря, чадом, или пасомым, складываются чисто человеческие. Мой батюшка сказал, сегодня служит мой батюшка, я пойду к моему батюшке.
Когда священника пытаются использовать для того, чтобы снять с себя ответственность за свою духовную жизнь, исповедь превращается в нытье, в постоянную жалобу на то, как тяжело жить. Вместо покаяния, самоукорения – обвинение других. Человек «исповедовался» таким образом, его выслушали, и ему становится полегче, поувереннее. Никто больше такого слушать не будет, тяжело, а священник как бы обязан, – у него благодать, которая обязывает человека нести болезни всех людей. Так оно и есть, но человек начинает использовать это для удовлетворения своего внутреннего эгоизма, подменяя исповедь жалобами.

Еще одна болезнь, когда человек ничего не хочет делать духовно, но свою духовную лень оправдывает такими словами, – я недостойный, или я недостойная. Или – я немощный, или я немощная, хотя на самом деле это гордый и совершенно ни в ком не нуждающийся человек. И получается, что тот, которому поручено жить по христиански, отказывается от своего служения, от всех добрых дел, от несения своего креста. Вместо того, что святые отцы называют смиренномудрием, проявляется смиреннословие. “Простите, благословите. Простите меня, грешную.” Чуть что, сразу в ноги – бух, – ах, простите! Вместо того чтобы что-то делать, менять, одни слова, – мы грешные, мы недостойные, и соответственная поза, соответственная интонация, соответственная форма одежды, все по образцу.
Такое же отношение и к духовнику. Всякая исповедь превращается в постоянное желание увильнуть от жизни. Человека почему-то начинает удовлетворять какое-то аморфное безжизненное существование, когда он не решается ни на один поступок, ничего не хочет изменить, боится по настоящему духовно жить. Это очень удобная позиция, когда за все отвечено, и складывается ложное представление о послушании, ложное представление о смирении, ложное представление о покаянии.
Таким искаженным пониманием духовной жизни часто определяется и отношение к духовнику, а иногда может сформировать и у самого духовника неправильное отношение ко всему приходу, – он начинает пользоваться такого рода людьми. Они оказываются очень хорошо управляемыми, при случае скандал учинят, за своего батюшку горой пойдут и т.д. Они жаждут стать не пасомыми, а управляемым стадом, у которого должен быть не пастух, а погонщик, который будет их прищелкивать кнутом и над ними властвовать. Им достаточно придти к некоему авторитету, которым может быть, например, священник. Но ко Христу им идти не надо.

…. Понимаете о чём я ? …
Хотя хотел совсем о другом. )

Ланс_который_всё_рав, я уважительно снимаю скуфью за сей Ваш труд! Мне и не ответить теперь Вам подробно по всем пунктам, с которыми не вполне согласен.
Скажите, Ваши познания теоретические, либо у Вас есть опыт принятия исповеди? Вы так схематично все разложили по полкам: здесь у нас безответственность, здесь - духовная лень, тут лежит смиренничество, там - младостарчество...и т.д. Даже жутковато становится. Очень все академично. Только, к сожалению, черно-бело. Но главное - Вы во многом правы, хотя все о чем Вы пишите - не что иное, как этапы духовного взросления. И хотите Вы этого, или нет все через них проходят. Они, т.е. эти этапы выглядить могут по разному, но суть все равно останется одна - страсть человеческая. А как со страстью бороться? Молитвой и послушанием! Так Христос делал, как же нам иначе считать?! Причем послушанием в самом широком смысле этого слова. Еже ли я понимаю к чему мне добродетель сия нужна в первую очередь, то спасусь я послушанием даже самому препростому, но боголюбивому батюшке. Начну искать харизматического священника в десятом поколении, то не знаю, чем и закончится, да и полезно ли мне это. Ведь почему Господь одним дает в духовники(старцы) наиопытнейшего схимника, а другим, не хватающего духовных звезд, белого священника, или наоборот? Все просто - каждому по силам!
Вот единственно с чем не могу я согласиться, так это с фактическим противопоставлением Вами черного и белого священства. Я не вижу различия в духовных трудах и подвигах одних и других. Исключение лишь в безбрачии. Нет аскетики белой и аскетики черной. Есть жизнь во Христе.

А вообще, я предлагаю Вам, если у Вас есть что еще мне сказать (а я подозреваю, что найдется:) ), перейти на общение по e-mail-у.

отец_Паисий, очень своевременная цитатка для меня. Спаси Господи!

Да, пожалуй по мылу правильнее. )
Но последнее здесь… типа для оправдания. )

“ Вы так схематично все разложили по полкам: здесь у нас безответственность, здесь - духовная лень, тут лежит смиренничество, там - младостарчество...и т.д. Даже жутковато становится. Очень все академично. Только, к сожалению, черно-бело.” – Вот сейчас перечитал и самому страшно стало… )))

Всё совсем не так.
На самом деле это всего лишь меня понесло. И теперь я понял Ваше упоминание о св.Игнатии.
Вот, действительно, две крайности… либо “старец”, либо (далее см. труды о.Игнатия)))

Вы очень правильно сказали “то спасусь я послушанием даже самому препростому, но боголюбивому батюшке” . И я полностью с Вами согласен.

В некоторых сочинениях святитель Игнатий Брянчанинов пишет, что даже в монастыре не может быть в святоотеческом смысле послушания старцу, что это невозможно и рискованно, потому что нет сейчас духоносных старцев, а отдавать себя в послушание человеку, который сам не очистился от страстей, бессмысленно и опасно.
Конечно, та осторожность и осмотрительность святителя Игнатия, с которой он пишет о духовной жизни, без всякого сомнения является критерием для современной жизни, в которой налицо с одной стороны случаи “ужасов” о которых я упомянул выше, а с другой стороны – экзальтированность новообращенных христиан, ожидающих сразу каких-то озарений, духовных подвигов и немедленных результатов, чего-то сверхъестественного, чувственного.
Но разве можно сказать, что человек, пришедший в Церковь, вовсе не нуждается в духовном руководстве? Ему, конечно, нужен наставник, и для этого совершенно не обязательно искать себе духоносного старца. Не каждый из тех, кто умеет молиться, может молиться научить. Не каждый из тех, кто безмолвствует, может научить безмолвию. Не каждый из тех, кто ведет подвижническую жизнь, может оказаться духовником. Так не каждый виртуоз, который отлично играет на инструменте, может быть учителем. Но очень часто прекрасным учителем является человек средних музыкальных способностей, никакой не виртуоз, но он просто очень хорошо знает эту школу.

Сейчас очень популярно мнение святителя Игнатия, что вообще личного духовного руководства в последние времена быть не может, и что главное слушать не духовника, но ориентироваться на учение святых отцов и книги, которые должны вести человека ко спасению. Имею смелость, извиняюсь, возрозить. Кстати, это очень сильно оспаривается Афоном, где появилась вразумительная и достаточно разумная критика. В том числе книга иеромонаха Дормидонта “О послушании”, где он, приводя святоотеческие изречения и ссылаясь на традицию Афона, спорит со святителем Игнатием очень, по-моему, достойно. В книге говорится, что путь свт. Игнатия – уникальный и личностный, что его мнение – это частное мнение святого отца, которое не является общецерковным. У нас же в России оно воспринято, как общецерковное и во многом не приносит хороших плодов. (
И сам святитель Игнатий, когда говорит о том, что книги будут руководить людьми, говорит это именно как духовный наставник, – это совет духовника.
Некоторые интеллектуально настроенные люди так и думают, – мне никто не нужен, только книги. Трудно себе представить, что люди не с того ни с сего, оказавшись в такой пропасти, – при нашей полной необразованности, при отсутствии традиции, которая прервана в духовной жизни, – возьмут книгу с книжной полки и сразу научатся духовной жизни. Можно всю жизнь книги читать, из дома не выходить, при этом никакого отношения к духовной жизни это иметь не будет. Потому что это только книги, а есть жизнь Церкви, которая не только в книгах заключена, но, прежде всего, в общем строе духовной жизни, который сопряжен с ритмом молитвы и богослужения, с таинствами Церкви, и с книгами в том числе, как органичной частью церковной жизни.
Святые отцы и их писания вне Церкви не существуют, как не существует вне Церкви и Священное Писание. Именно поэтому думать, что я буду читать книги и все о духовной жизни узнаю, невозможно. За книгами стоит колоссальный опыт жизни всей Церкви. И человеку, который не живет церковной жизнью, книги могут только повредить, если он будет пытаться по ним научиться тому, с чем в жизни никогда не сталкивался.
Тем более что книги бывают разные: разными людьми написанные, на разных языках, для разных людей и для разного духовного уровня. Каждая книга подразумевает личность, которая ее писала. Многие книги, которые мы сейчас имеем, для нас во многом просто недоступны, потому что понятия и язык, на которых они написаны, – это сложный язык духовной жизни. К ним надо постепенно подбираться. Если начнешь читать о серьезных духовных вещах, скажем, о Иисусовой молитве, о безмолвии, о хранении помыслов, о таких понятиях высокой аскетики, то без определенного опыта будет даже непонятно о чем идет речь. Поиск того, о чем пишут святые отцы, не зная этого на опыте и не имея духовного руководителя, в общем, не то, что не спасает, а свихнуться можно )).
Я пытаюсь говорить о какой-то “золотой середине” , хотя , видимо, не очень получается… И моя реакция на “cтарец” - это не “академично” , а печальный опыт ошибок. Рисуя себе старца, мы не допускаем мысли, что “старец” может ответить “не знаю”. Да и от самого священника требуется очень большое смирение и честность, чтобы ответить – не знаю, не умею, не могу, не готов. На вопрос, а как, батюшка, мне быть, что мне делать, он совершенно спокойно может развести руками и сказать, – не знаю! Это право священника – не знать, и требовать от него всепокрывающего благодатного знания воли Божией или самого человека невозможно.
И это уже наша обязанность – ничего не ждать от священника, как от человека, не предъявлять ему для разрешения те вопросы, которые ты обязан решать сам. Священник может этого и не знать и не должен, может быть, знать, он может здесь сильно ошибиться. Конечно, советоваться можно, но надо до конца понимать, что мы советуемся в большей степени со священником по-человечески. Если Господь неизвестным для нас образом как-то вмешивается в нашу беседу, это Его вмешательство и от священника никак не зависит. Поэтому, когда мы с вами общаемся по поводу житейских дел, все это человеческие советы, и не значат большего, чем совет очень опытного человека в этом конкретном деле. И не надо создавать себе по этому поводу иллюзий и придавать этому какое-то особенное духовное значение. Единственно, что когда мы спрашиваем совета с поиском воли Божией, то Господь каким-то образом нас управляет…
Духовник ведет человека на каком-то первом отрезке его пути, поднимает, вразумляет по милости Божией, по благодати, данной ему в священстве, хотя иногда сам он может не являться совершенным примером. Но Господь скрывает многие личные недостатки духовника от нас, его чад, и мы видим просто внешне прекрасную сторону священства, которой его наградил Господь, и радостно слушаем его. А потом, когда люди становятся более близкими, более родными, могут обнажиться, как вообще в семейной жизни, неприглядные личные стороны человека. И для людей , ходивших к “старцу”, это оказывается шоком, – Вот, оказывается, он какой! …Вместо того, чтобы воспринимаеть, как принимается в семье, со смирением и пониманием, что надо тяготы друг друга носить и так исполнить закон Христов. Только когда мы готовы потерпеть его немощи и какие-то духовные падения, и помочь ему встать и идти дальше, тогда можно говорить о том, что сложилось настоящее духовное родство, духовная близость.
Я не о том, что надо быть настроенным на то, что священник когда-нибудь обязательно ошибется, а о том, что в случае ошибки надо относиться к этому естественно. Ведь ошибки совершаются в жизни любого человека, и как-то постоянно разрешаются. Ну да, приходится потом что-то потерпеть, конечно, какие-то скорби выпадают. Если отношения духовно правильные, если человек идет к Богу с доверием, принимая слова своего духовного отца, как волю Божию, Господь Сам покрывает и исправляет очень многое.
Иногда, как в жизни любого человека, бывает спад и в жизни священника. Не может человек в начале или в середине своего духовного пути быть постоянным: меняется он сам, могут меняться жизненные обстоятельства, у духовника могут быть свои внутренние проблемы, какой-то кризис в духовной жизни, собственные духовные ошибки. И тогда мы, его чада, можем вести духовника вперед, – своим внутренним постоянством, любовью и доверием не оставлять его в минуту духовной болезни или духовной немощи, а молитвенно и любовно поддержать. И это страшно, когда легко люди отказываются от своих духовных отцов (ну не старец оказался!), так легко на пол-пути забывая, сколько для них было сделано в духовном смысле, сколько было за них молитв, попечения, сердечных мук. Духовные чада легко отворачиваются и уходят, совершенно забывая о тех людях, которые их на себе долго несли, и затаскивая на какую-то ступенечку, споткнулись и очень сильно расшиблись….прости нас, Господи…

Но если сами чада живут не ради того, чтобы ими руководили добрые и просвещенные “старцы”, а ради того, чтобы ко Христу идти, тогда они будут делать все, чтобы идти ко Христу вместе со своим духовным отцом. Они подтолкнут его когда-то, поддержат, на себе понесут, пока он не встанет. Ведь это самое главное…

…когда на Страшном суде скажет :” Се Аз и чада, аще даде ми Бог. Не просто – я, и не просто – они, а – вот мы, Господи, все вместе.”

========

Спасибо, что нашли в себе силы одолеть этот “трактат”.
Простите.

Золотые слова. Надо почитать книги Иосифа Исихаста. Посоветуете что-нибудь, батюшка?

juice1, я буквально в воскресенье купил в Сретенском м-ре только вышедшую книгу Иосифа Исихаста "Выражение монашеского опыта". Мне очень понравилось это издание. И хоть там ничего нового нет, только заново отредактированные тексты, но главное - все в одной книге. Будет возможность - купите. Не пожалеете точно.

Ланс_который_всё_рав, "жизнь по совету", о которой Вы пишите, считаю страшно уродливым явлением духовной жизни. А книгу о.Доримедонта знаю давно. Более того, всячески ее популяризирую. А что касается Свт.Игнатия... Сама жизнь показывает, что святость - не есть всеведение. В то время, когда писались строчки о невозможности старчества(я сознательно упрощаю), в Оптиной, на пример, хотя и не только в ней, был как раз самый рассвет этого старчества.
Все. Давйте остальное по почте.:)

отец_Паисий, спасибо.