В колонках играет - Lacrimosa - Alleine Zu Zweit

Когда играешь в игры, посвящённые второй мировой, выпущенные в Америке, когда смотришь фильмы на ту же тему (да и вообще американские фильмы), возникает впечатление, что пока мудрые США не соизволят снизойти до мировых проблем, вся Европа в ужасе бегает и хватается за голову. Высадка в Нормандии представляется в этом свете чуть ли не явлением Мессии, спасшем непутёвый Старый Свет. И, что характерно, американцы искренне верят, что так и есть. Это называется «правильно построенная пропаганда».
Так вот. Если кто-то думал (как и я) что явление это новое, и «богоизбранность» янки появилась во время «холодной войны», то это ошибка.
Недавно прочитал «Превратности метода» Алехо Карпентьера. События происходят в Латинской Америке в начале 20-ого века, а точнее, во время и сразу после первой мировой войны. В приведённом ниже тексте описано образование школьников условной латиноамериканской страны, образование, принесённое из Северной Америки. Познавательно, кстати… Да, ещё несколько замечаний. «Over There» - патриотичная песня, что-то типа нашей «Вставай, страна огромная». Генерал Першинг – командующий экспедиционными войсками США (вступили в войну в июне 1918), Капоретто – место разгрома итальянской армии. А теперь - текст...

Отложив в сторону «Иллюстрасьон» и «Лектюр пур туэ», «Коллиэрз» и «Сатердей ивнинг пост», малыши начинали познавать правду (горькую правду, очевидно, уже можно было высказывать без околичностей, История все-таки была Историей) о недавней войне. Если бы не «Over There» и не генерал Першинг, то Франция была бы потеряна. Англия воевала немощно, без какой-либо веры в успех: британские «томми» были лишь фольклорными кумирами, их воспевали наряду с Мраморной Аркой из Гайд-парка, чаепитием в траншеях, с тюрбанами сипаев и шотландскими волынками. Италия с петушиными перьями на головах никудышных солдат была страной одной битвы: Капоретто. А что касается России, то прежде всего приходили на ум старец Распутин, царевич, гемофилия, мадам Вырубова, мистические оргии, вдохновенные безумцы, «Воскресение», Ясная Поляна, славянская душа, измученная и неустойчивая, вечно мятущаяся между кущами райских садов и преисподней.
Европейцы — теперь это ясно — не способны жить в мире, и потому президенту Вильсону пришлось пересечь Атлантический океан, чтобы навести порядок в их делах. Это уже в последний раз. Никогда больше не будем мы беспокоиться, предоставляя им наши молодые силы во имя защиты культуры, тем более, что центр притяжения ее — пора об этом сказать открыто, — переместился к Америке, разумеется к Северной Америке, ожидающей, что мы, находящиеся на карте пониже, полностью и окончательно освободимся от проклятой традиции, заставляющей нас жить в прошедшем времени.
Мир вступил в Эру Техники, но от Испании мы унаследовали только язык — и неподходящий, чтобы следовать эволюции технической лексики. Будущее принадлежит не Гуманистам, а Изобретателям. Однако испанцы на протяжении веков ничего не изобрели. Ни двигателя внутреннего сгорания, ни телефона, ни электрического света, ни фонографа, и наоборот... Да, если бы, по капризу Всемогущего, каравеллы Колумба перерезали путь «Мейфлауэру» * и бросили якоря у острова Манхэттен, то английские пуритане направились бы в Парагвай, и сегодня Нью-Йорк был бы чем-то вроде Ильескаса или Кастильеха-де-ла-Куэста, тогда как Асунсьон поразил бы вселенную своими небоскребами, Таймс-сквер, Бруклинским мостом и всем прочим. Европа стала миром прошлого. Миром, пригодным для того, чтобы прогуляться на гондоле, помечтать среди римских развалин, посозерцать витражи, обойти музеи, провести приятный и полезный отпуск. Миром, упадок которого усугубляет всевозрастающая аморальность, особо проявившаяся в области секса.
Триумф «Латинидада», продолжали провозглашать латиноамериканские газеты, однако Европейская Война вызвала тяжелейшие последствия для «Латинидада» на наших землях Латинской Америки: разожгла новые распри из-за владении, за господство. Книжные магазины, ранее предлагавшие Произведения Анатоля Франса и Ромена Роллана — не забывая «Огонь» Барбюса, книгу чуть не легендарного успеха, — ныне выставляли для продажи «Пленника Зенды», «Скарамуша», «Бен-Гура», «Мосье Бокэра» и романы англичанки Элинор Глинн в зазывных — ярких, многоцветных — обложках, привлекали читателей, старавшихся «не отстать» от модной литературы.

И ещё одна выдержка оттуда. Напоминаю – начало 20-ого века. Латинская Америка.


Местная пресса, подвергаемая цензуре, вынужденная подчиняться запрету затрагивать многие вопросы — которые, по мнению властей, необходимо замалчивать, — предоставляла все больше и больше места уголовной хронике, освещая ее со всевозрастающим мастерством, следуя примеру давних приложений к «Ле пти журналь» и нью-йоркским газетам, эксплуатируя сенсационность «мокрых дел» и прочих сногсшибательных происшествий. И, таким образом, «Преступление на улице Эрмосилья» или «Процесс сестер-отцеубийц» в течение многих недель занимали целые полосы под шапками на шесть колонок. В наводящей ужас, изобилующей описаниями различных аномалий лавине — с великолепным использованием эпитетов, хитроумных толкований скабрезностей, каверзных метафор там, где речь шла о сексе, номенклатур скелетов, терминов юридической антропометрии, языка моргов и анатомических театров — следовали репортажи о «Заживо погребенном из Байарты», о «Ребенке, рожденном с головой грызуна тепескуинтле», о «Селении троглодитов в разгар XX века», о «Враче без чести и совести», о «Шести девочках-близнецах из Пуэрто-Негро», о «Человеке, убившем свою матушку ни за что ни про что», «Нельзя терпеть садизм в портовых тавернах», «Кровавая перестрелка в день рождения», «Старика сожрали термиты», «Раскрыт притон содомского греха», «Резко возросла продажа девушек в дома терпимости», «Четвертованная из Куатро-Каминос» — и все это перемешано со всегда возбуждающей читательский интерес информацией исторического или просто обывательского характера—«Ожерелье королевы», «Смерть Наполеона IV от рук зулусов», «Атлантида — утонувший в бездне континент»

По-моему, ценность книги определяется её актуальностью через …ндцать лет. Подойдите к газетному киоску. Подумайте…