Это цитата сообщения isilme Оригинальное сообщение

Она была необычной женщиной. И что самое главное, у нее всегда имелись неплохой коньяк и табак в малахитовой табакерке.
Конечно, она была шлюхой, редко удавалось застать ее ночью в одиночестве, поэтому мы приходили рано вечером, когда она готовилась к приему.
Нас было трое парней и Эмили, мы между собой звали ее Джек, потому что эта девушка мало чем отличалась от чистильщика ботинок на углу Сен-Мишель.
Эмили кончила музыкальное училище по классу фортепьяно и мы иногда собирались в небольшом ресторанчике на берегу Сены, выгоняли полупьяного пианиста и играли в две руки.
Но у мадам Ронлей пианино не было, только кожаный диван и бочонок с чахлой пальмой, которую никто никогда не поливал. Женщина варила кофе из зерен, черный и без сахара. Ей было где-то тридцать пять, но никто никогда не знал ее настоящего возраста.
Когда нас впервые познакомили мои знакомые, она очаровала меня бесконечной женственностью тонких припудренных рук и мягкой улыбкой настоящей королевы полусвета.
Все же не шлюха, нет. Куртизанка. Она была куртизанкой.
Говорят, когда-то в молодости сам премьер-министр был у ее ног. Все, что он получил – отказ. И ради чего? Гордость, эта женщина оказалась бесконечно гордой.
Меня удивлял тот факт, как мадам Ронлей могла сохранять достоинство, проведя ночи со столькими мужчинами. Она сама однажды сказала мне, что ее влекли плотские удовольствия, и что теперь она немного жалеет, что стала падшей женщиной. Никакие удовольствия уже не манили ее так как раньше, и единственное, чего ей хотелось бы иметь был родной человек.
Ее знал весь Париж, но вряд ли кто-то мог стать для нее родным. Она говорила, смеясь, что старые потрепанные шлюхи не пользуются успехом. Я спрашивал, почему бы ей не оставить ремесло, но она грустно улыбалась и отвечала, что модные наряды все еще будоражат ее поблекшее воображение.
Через десять лет, когда я опять оказался в Париже, мадам Ронлей уже не принимала по ночам, пара моих друзей погибли на войне, а Эмили вышла замуж за чистильщика обуви Джека, ставшего сапожником.
Мадам Ронлей сильно постарела за эти годы, но от этого в ней только прибавилось какого-то таинственного женского шарма.
Она пела в кафе, я иногда приходил слушать ее, уже без друзей и Эмили. После закрытия я провожал ее до подъезда, а сам останавливал кеб и отправлялся в путешествие по ночному городу. Я думал, что можно было предложить ей поехать ком не, но каждый раз все повторялось, пока я вновь не уехал.
Чем была моя жизнь? Бесцельным скитанием, поиском чего-то, может быть смысла, скрытой тайны бытия, но лишь одно я знал точно - только одна женщина вызывала во мне какое-то странное восхищение, этой женщиной была куртизанка мадам Ронлей.