Зефиром, и пылью, и рваными сказками Хотелось закрыть, уберечь и пригреть - Как ржавые стены покроются красками, Как лица засохнут за серыми масками, Своими ненужными глупыми ласками Когда-то хотелось заставить лететь.
Когда-то... ты помнишь то жёлтое небо И облака, словно с мёдом пушистый творог? Не помнишь, конечно: ведь ты тогда не был, И я не была, и не было нас, и не было неба, Были только фигуры - нашего пряного хлеба Оставшийся чёрствый ненужный кусок.
Были ладьи, ферзи, короли и множество пешек, Сахарный привкус нашей французской защиты. Никому не спастись от глупых сторонних усмешек, Вдруг нежданно-негаданно выпавших решек И сгоревших, тонущих в пепле пустых головешек - Намёков твоих, что как правило белыми нитками шиты.
Что толку теперь уж жалеть: когда-то не я ли, Строго дозировав в сутках "трёхчасового_ты", С усильем ломала всё то, что так долго ваяли, А потом - ненавязчиво-глупо прервали, Кутаясь с чашкою чаю в руках в одеяле, С упоеньем смотря, как сжигаем свои же мосты?
От меня остался лишь фантик: конфету Кто-то украл малодушно, не оставив следов. Не поэтому ль ночью целую портреты, Апатично взирая на чувства-кометы, И шнурую получше тугие корсеты, Вылезая за рамки допущенных слов?
Не поэтому ль, будучи чем-то ведомой, Как слепая бреду в полусне мимо чьих-то эпох? Лунатически чувствую облик знакомый И едва уловимый, почти невесомый На губах привкус крови солёный, Вязко-яркий, дрожащий - выдох и вдох.