Она придет незаметно. Только и услышишь легкий шелест раструб тяжелого плаща, летящего по пеплу твоих неисполненных желаний, припорошенных развращенным сознанием и дотлевающим, но чистым сердцем. Оно, завернутое в черное кружево, источающее уходящий аромат пачули, будет монотонно отбивать последние аккорды своих ветреных увлечений и глубоких, порой болезненных любовей. Вокруг Нее будут расцветать на девственном снегу алые розы, и каждый, кто сможет увидеть их, почувствует боль на кончиках пальцев от выступающих капель крови. Она будет играть на флейте, и звуки, извлекаемые тонкими белыми пальцами, поманят магнетической надрывной печалью в вихре с лепестками вожделенного освобождения. Когда Она придет, не будет видно неба. Зрачки покроются разукрашенной вуалью прожитых дней, мелькающих переливами оттенков от эйфории и до отчаяния, смешанного с сумасшествием. И тогда Она протянет тебе флакон, о котором ты мечтал в секунды полуночных рыданий, в секунды, когда облака расшатывались и сбрасывали с себя укутанные в ночные шлейфы звезды, горящие искристой жемчужной пылью. Вы знаете, от чего падают звезды? Оттого, что бездна людских слез наполняется и заставляет содрогаться небо от безумного рева оглушительной боли. Тот самый флакон, источающий запах тлеющих греховных цветков, падших звезд и паутинок изорванных надежд. Тогда, глоток за глотком, ты выпьешь до дна всю свою жизнь, и с этим смертельным ядом ты потеряешь самое себя, вместе со всеми достигнутыми целями, вьющимися теперь парами ладона над холодным лицом, благими делами и скверными деяниями. Отняв у тебя самое себя, Она одновременно опустит тебя в объятия шелковых рук извечной свободы. Не это ли есть счастье?