Евгения Мякишева ко мне привели,
как к доктору Ай-болиту, в году так 93-м:
за личиной еры и забияки,
ершистого драчуна и нахрапистого скандалиста
скрывался весьма ранимый, нежный и душевно хрупкий подросток.
В длянях его была тогда
единственная, с гулькин нос, книжица -
первый его сборник "Ловитва" -
начинающему поэту
наступал во след
уже четвертый десяток.
"Когда темно и безразлично
Движенье зданий и столиц,
Мы ищем то, что симметрично
Больной прохладе наших лиц.
Мы ищем то, что не нарушит
Ладоней знаки и ступней -
И если нас вода задушит,
То мы не растворимся в ней."
Ничем не выделяющееся,
на фоне тогдашних
пиитно-образовательных садков,
дарование средней руки версификатора
и старателя незнамо даже под кого,
но спрос на Женю
среди пиитных жен
был умопомрачительный.
Как мне говаривала
одна из жен Виктора Кривулина:
"Кривулька - конечно же, похотливое животное,
но Женя - ебарь охуительный!"
Пиитные жены стремились этого,
средь градских джунглей
внезапу обретенного, Маугли
отвести от края погибели, спасти, "до себя возвысить",
облагородить, наконец, "отмиссионерить",
но сами ухались в Мякишева,
как в топкий омут - с головою.
И поделом, потому что
никто не мог внушить столько надежд,
убаюкать в приторных грезах,
как Евгений Мякишев,
но и никто не умел
так садистски размазать по стенке,
унизить и растоптать "женское щастие",
как это у Мякишева невольственно же
в результате и выстругивалось:
"Алкоголический психоз и несуразный детский бред
Любви язвительный мороз - спасут меня на склоне лет
От суеты и пустоты, от тщетных поисков огня,
От ложной, жалкой красоты спасут безумного меня."
http://www.stihi.ru/2002/09/18-99