А там… На кухне колдовал Румянцев. Вода кипела и булькала, Миха ее помешивал, требовал специй, оливкового масла, рядом сидел Юсов и грустно наблюдал за процессом голодными глазами. Чичик подавал специи, доставал из-под лавки одноразовые тарелки, чтоб не мыть посуду. Не прошло и часа, как была сварена пачка пельменей, они аккуратно разложены по бумажным тарелкам, из холодильника появилась запотевшая бутылка в форме пирамиды. Выпили за то, что все так хорошо, в момент смели пельмени, и пожелали отойти ко сну. Вечер закончился расстиланием покрывал на полу, и укладыванием. Что происходило после того, как я уснул, не знаю.
Просыпаясь утром, я услышал мелодию, за мелодией пошли слова про молодого лейтенанта, потом песня оборвалась, опять началась мелодия, потом опять про лейтенанта. Попытался уснуть обратно, но оборванный лейтенант влезал в сон через уши, и звал на борьбу с врагами… Поскольку врагов по близости не ощущалось, песня начала напрягать, и напрягла до такой степени, что я открыл правый глаз. Глаз распознал включенный ТВ, похожий на аквариум, в котром плавала заставка dvd. Звук доносился из стоявших рядом колонок. Молодой лейтенант к тому моменту за-бал уже окончательно, вследствие чего были напряжены мышцы живота, поднята рука, и нанесен щелчок пальцем по красной кнопке на усилителе. На какое-то время воцарилась тишина, а потом довольно засопел Юсов.
Утро началось с варки слипшегося кома неубранных в холодильник пельменей, разговоров о некормленом хомячке и попыток Антона поторопить нас с отъездом. С отъездом ни кто особо не торопился. Были сварены и съедены пельмени, слиты фотки, приведена в подобие порядка кухня. Потом вычищали загаженный Кириллов автомобиль, в котором скопилось огромное количество поюзаных салфеток, каких-то банок, окурков, очисток, раскрошенных и рассыпанных продуктов, и прочей сопутствующей жующим и пьющим путешественникам гадости. Антон торопил, и нервно курил, Чичик все рассказывал про некормленого хомячка, Кирилл и Маша курили в полном спокойствии, а специальный гость Румянцев горячо прощался, обещая в скором времени приехать в Питер.
Выехали, наверное, около часа. Заехали в магазин, опять закупились провизией, при выезде на кольцевую сделали медленный "круг почета" проехав пару раз по дороге с круговым движением, решая, куда сворачивать дальше. Проехав по кольцевой, свернули по направлению к хомячку. Припарковались во дворе, Юрка с Машей удалились "кормить хомячка", мы с Киром сидели в машине и слушали музыку, а Антон сидел на измене, и очень спешил в Питер.
Через пол часа хомячок был наконец-то накормлен, клетка вычищена, и можно было продолжать путь.
Никогда еще дорога от МСК до Питера не была такой веселой. Смеялись и радовались жизни все, кроме Антона, который с самым серьезным видом опаздывал на поезд Питер-Москва. Ситуация усугублялась тем, что торопился он из-за мамы, которая его не отпускала в Рязань, и этот славный город Антон посетил инкогнито. Как Владимир Ильич, который в свое время Крупской сказал, что он у Каплан, Каплан сказал, что он у Крупской, а сам в библиотеку, и работать, работать, и работать, Юсов сказал маме что он поехал на дачу к Дахычу, а сам ломанулся на Нашествие в Рязань.
Время, дрога, Чичик и все остальные были не на стороне Антона, которому во что бы то ни стало, нужно было успеть на этот поезд, уходивший обратно в Москву через считанные часы.
Проезжаем какой-то городок, в магнитолу вставляется диск НОМа, и машина взрывается хохотом - из колонок доносится муз. произведение по мотивам книжки с картинками "Жук антисемит".
Остановка, очередной супермаркет, закупаемся… Потом я обнаруживаю там кафе, съедаем по супчику, Антон не ест, он только нервно курит… Едем дальше. Антон нервно ерзает, просит побыстрее, в колонках отзвучала Родина, под первые аккорды Неба Славян, Юсов не выдерживает и просит остановиться. Кирилл нажимает на тормоз, и Антон под звуки марша скрывается зарослях гигантского репейника. Выходил он уже более спкойный, озабоченно сияя, и отдирая прилипшие к нему колючие шишки.
Следующая остановка - СЕЛЬПО со странными сокращениями на ценниках. Куплен коньяк, и в подарок Антону - рулон туалетной бумаги. От подарка Антон как мог отказывался, но тот все-таки не пропал даром. На скорости в 140 км/ч Чичик начал разматывать рулон в окно. Эта забава продолжалась не очень долго, зато ошметки рвущейся на ветру бумаги разлетелись по всему салону. Наш серпантин отрывался кусками и взмывал вверх над трассой Е95 (Е105), медленно опускаясь на горячий асфальт под колеса или на стекла автомобилей.
Времени до отхода поезда оставалось все меньше: проводники уже затапливали чайные котлы, машинисты материли механиков, мама Юсова ждала сына с дачи, а Чичик захотел в туалет. "НЕТ! Нам останавливаться нельзя! Опоздаем!" твердил Грузин, а Чичика все больше и больше подпирало. "Нет ли у нас пустой бутылки?" - спрашивал он, с надеждой глядя на проносившиеся мимо кусты. "Нет, кваса и коньяка для салона достаточно, не хватало еще там насс-ть" - справедливо решил Кирилл, и сделал техническую остановку. Беспокойство, бывшее на лице у Чичика мгновенно перепрыгнуло к Антону, и он стал умолять Юрку делать все быстрее… А через несколько километров мы встряли в пробку перед Московской Славянкой. Завозить меня в Пушкин уже совсем никак не получалось, пробка двигалась медленно, и вот, оживший Чичик открывает окно, и что есть сил орет водиле в соседней машине "БОРЩ! БОРЩ!!!" После такого засмеялся даже Антон. Второй мужик, ставший жертвой БОРЩА разговаривал в пробке по телефону, и от неожиданности и непонятности ситуации даже растерянно выругался "Ах ты епты!".
"БОРЩ" был сказан еще несколько раз, тем временем, подъехали к повороту на Пушкин, я вышел, и проводив взглядом веселую тачку борщевого цвета, стал ловить попутку до дома.
О том, как Юсова доставили до поезда, пусть рассказывают очевидцы!

LI 5.09.15