Я неловко повернулся и случайно задел локтем фарфоровую вазу в коридоре. Она покачнулась и так быстро, что я даже не успел опомниться, рухнула на пол. К моему счастью она не разбилась, но от горлышка отбился кусок, который я как раз поднимал с пола, когда он вышел в коридор из гостиной.
Я испуганно ойкнул и спрятал осколок за спиной.
- Она сама упала!
Нахмурившись, он подошел ближе и стал рассматривать нанесенный вазе ущерб, потом поставил ее на место и удрученно покачал головой.
- Отец меня убьет, это его любимая.
- Но ты же не виноват, она сама! – воскликнул было я, но тут же понизил голос. Еще не хватало, чтобы нас застукали. Стараясь не выдать себя, я еще сильнее сжал осколок в руке, но вдруг почувствовал боль. Порезался! Что теперь делать? Не облизывать же пораненный палец у него на глазах.
- Вазы сами не падают, - сурово отрезал он.
На шум из кухни выглянула бабушка.
- Что у вас там?
- Я опрокинул вазон, папа, наверное, расстроится, - ответил он, глядя на меня, а не на бабушку.
- Конечно, расстроится, балбес! Нужно же аккуратно! – возмутилась она, стоя в дверях и скрестив на груди руки. Я даже подумал, что она сейчас стукнет его, и мне стало стыдно. Я не хотел, чтобы его ругали.
Он опустил голову и промолчал, бабушка укоризненно покачала головой и снова скрылась в кухне.
- Давай осколок, я приклею, пока отец не вернулся, - криво улыбаясь, он протянул мне руку. – Да и руки помой, а то весь пол мне кровищей зальешь.
Я вспыхнул и, сунув осколок ему в ладонь, побежал в ванную.
Помыв руки, я постарался незаметно прошмыгнуть к выходу, но он ждал меня у двери.
- Я с тобой спущусь, - объяснил он, наскоро одеваясь. – Что молчишь?
- Стыдно, - буркнул я, разглядывая мысы ботинок.
- Она же сама упала, - усмехнулся он, задорно сверкнув глазами.