А над Гудзоном дым поднимается.
Здесь Нью-Йорк начинается и кончается,
Начинается и кончается.
А свобода, она как статуя,
Стоит над грязными водами,
Равнодушная, беззаботная,
Безразличная.
Возвышается над заливом,
И для нее все наши мотивы
Смешны и ничтожны.
Мечты все бессмысленны
Все невозможны,
Да и мы для нее… Кто мы для нее?
Прячем украдкой в карманы вранье,
Словно голуби города, сизые, драные,
Сидим и кудахчем над старыми ранами.

Только свобода, она все же статуя,
А мы, увы, неприкаянные бездельники.

Тянет с Гудзона бензином и рыбой,
Утро, туман, кто-то делает выбор,
Ну а кто-то встает, умывается,
Чистит зубы. День начинается.