Пока искала одно стихотворение, совершенно случайно наткнулась на эту книгу в сети. Очень долго ее искала и не могу не поделиться. Думаю, многим будет интересно.

Читать книгу целиком здесь

Адамович, Гранин. "Блокадная книга"

Отрывки:

"У этой правды есть адреса, номера телефонов, фамилии, имена. Она живет в ленинградских квартирах, часто с множеством дверных звонков - надо только нажать нужную кнопку, возле которой значится фамилия, записанная в вашем блокноте. Ожидавшая или не ждавшая вашего посещения, вашего неожиданного интереса, она взглянет на вас женскими или не женскими, но обязательно немолодыми и обязательно взволнованно оценивающими глазами ("Кто?.. Почему?.. Зачем им это?"). Проведет мимо соседей к себе и скажет тоже почти обязательное: "Сколько лет прошло... Забывается все..."

Ленинградские дома, квартиры блокадников...

Вообразите себе солдата, который живет сегодняшним мирным бытом, но окружен теми же стенами, предметами, как бы все в той же землянке, в том же окопе. Следы осколков от снаряда на потолке (старинном, лепном), осколков стекла на глянце пианино. Пятно-ожог от "буржуйки" на блестящем паркете...

"А здесь паркет испорчен - это мой муж в последнее время колол мебель. Пока он не умер на этом вот диване. Вот здесь..." (Д е н А л е к с а н д р а Б о р и с о в н а) (Здесь и далее разрядка, а также примечания авторов.)"


"Ушли самые долгие месяцы блокады - зима 1941 и весна 1942 года. Они-то в основном и унесли жизни ленинградцев, которые умерли в городе или какое-то время спустя, многие уже в эвакуации.

Выходил из зимы, из холода и голода Ленинград трудно, но выходил. Надо еще было спасти себя от весенней эпидемии убрать с улиц трупы, нечистоты, все, что оставили голод и бессилие истощенных людей. Руками их же, обессиленных. Ленинградцы шли на очистку города, как на фронте шли в атаку. Надо было очистить дома, дворы, квартиры и не умереть весной, летом от неизлечимой глубокой дистрофии и не дать умереть другим. А тут - снова опасность, ожидание вражеского штурма. И злобные, ночные и дневные, обстрелы, слепые - "по площадям" и прицельные - по трамвайным остановкам, госпиталям, кинотеатрам...

"Да, смерть глядела этой зимой в самые наши зрачки, глядела долго и неотрывно, - рассказывала Ольга Берггольц выжившим ленинградцам про них самих, как рассказывают человеку про кризис болезни, когда он миновал, - но она не смогла загипнотизировать нас, как гипнотизирует удав намеченную жертву, обезволивая ее и покоряя. Фашисты, заславшие к нам смерть, опять просчитались". "

"- Электричества уже не было?

- Электричества не было. Поставлена была времянка, такая печурка. Пришел боец и сложил нам такую времяночку. Тут мне приходилось, поскольку я оказалась самая жизнеспособная и самая старшая из детей (сестра моложе меня была), приходилось ходить за водой. Воду мы брали из люка. Каждое утро выходили - это тоже был подвиг. Ведра нет. Мы приспособили кувшинчик, наверно, литра на три воды. Надо было достать эту воду. До Невы идти далеко. Открыт был люк. Каждый день мы находили новые и новые трупы тех, которые не доходили до воды, потом их заливало водой. Вот такая это горка была: гора и корка льда, а под этой коркой трупы. Это было страшно. Мы по ним ползли, брали воду и носили домой.

- Видны они были сквозь лед?

- Да, видны".

К л а в д и и П е т р о в н е Д у б р о в и н о й (ул. Сердобольская, 71) было тогда двадцать с чем-то лет, работала она токарем, служила в МПВО. Многое в этой блокадной молодости ей вспоминается сейчас с улыбкой. Для нас вроде ничего веселого, а она почему-то улыбается тому своему нелегкому быту. "