я начал гнить. процесс пошел позавчера. вторые сутки я лью слезы. сам себя залил. сам и стух. истерика долбит. то рыдания с завываниями, то хныканье. в носу приклеился запах формалина и преследует меня.


я возвращался от гизмо со счастливой миной на морде лица.
перейти дорогу на автомате на сей раз не удалось. было что-то не так. на перекрестке величиной с пятак никогда не было заторов. сейчас стояли машины. просто стояли, даже не пытались куда-то ехать.

рывками преползал на другую сторону котенок. только как-то старнно он это делал - он полз на трех лапах. четвертая была перебита вместе с тазовыми костями. малыш тащил за собой лохмотья кровавой плоти - кишечник выдавился (пардон) из заднего прохода. шкурка с прежде тугого кошачьего животика свисала. ближе к задним лапкам просто моталась на тонкой полоске эпидермиса.

я перешел дорогу, остекленив взгляд. резко развернулся и подобрал израненное тельце. существо помещалось на мою ладонь целиком. я оттащил его так, чтобы меня никто не видел, положил его на траву. шепнул только "прости, маленький" и свернул котенку шейку своими погаными губительно сильными руками. резкое движение влево и чуть вверх, придерживая за плечи. хруст и ощущение искаженной прежде идеальной формы в руке. 2 спазма конвульсии.
маленький притих и застыл чуть расслабившись. жизнь еще не отлетела. боль еще не отступила.
я прикрыл существо травой и ушел.

дома я отмывал руки от липкой кровавой слизи. ощущение тоненькой мягкой сломанной шейки оставалось заразой на руках.
ночью то уставившись в окно, то на трубы в подъезде, то хныча, то рыдая.
я никак не мог идетифицировать свои ощущения. никак не мог довести их хотя бы до статуса мысли.

я не жесток. я никогда не был таким жестоким. но, Бог мне в совесть, я сделал это из жалости и сострадания. два чувства зашкалили до такой степени, что довели себя до муттации, породили холодную жестокость. этой смесью ударило точно в центр мозга.

на следующий день мне напомнили, что я любил смотреть на птенцов выпавщих из гнезда с неестественно распахнутыми крыльями и изогнутой шеей. любил смотреть на сшибленных голубей. расколотая надвое птица, обнажившая сердце. застывшие в неестественно красивых жестах. на сшибленных собак и кошек. я тогда даже не понимал, почему.

ужасно, меня пленила красота смерти этого котенка. его старание жить и ползти. боль, мной так четко ощущаемая. это, прости нас Боже, красиво. черт возьми, красиво!

вы были в анатомичке? а я был.
творенье божье, не тронутая интеллектом природа. ужасная бездыханная красота. ей чужды проявления жизни - она идеальна. и аттеисты обратятся в бегство, ибо предстанет пред ними творенье высшего.
формалин - то, чем дышат там. идеальный запах смерти. жизнь пахнет не так холодно. божественный......

(всплыл образ.я сейчас умру от восторга. зашелся. чуть не задохнулся.

двухметровая статуя из голубого мрамора. никаких изъянов. черты четкие, слегка впалые. тело watasino kokoro. каждая впадинка. каждая морщинка. черты твоего лица. милая линия глаз. благогавейно и гордо. слегка впали. идеальный эпидермис. ангельский стояк (еще не сняли). возбуждение без тени секса, без доли эротизма, жуткое, возвышенно-священное. как же ты красив.....мой милый, сколько же мы не успели. мое дыхание вдоль твоего тела, мой дьявольский экстаз не вернут тебя. мои слезы как ни горячи - твоя холодность их остудит.)

*недавно закончил Миссиму - "исповедь маски". проникся до конца и понял его до самого последнего слога только сейчас. это все было глубже, чем мысль.*

сижу себе перекореженный, как старый дед на лавочке, у которого вся его долгая жизнь никак не может уложиться в голове. и хотя вопросов больше нет, он все же переживает.