[375x246]
Пока свежесть раннего летнего утра наполняла собой лёгкие и глазные покровы, смешивалась с мягким, солнечным светом, прогревавшим жёлтую пыль дорог, листья и почки цветущих деревьев, птицы плели в воздухе свои звонки, приятные на слух песни и прыгали между ветвей. Они заливались весёлым щебетаниям, приглушая шёпот травы, легко колосившейся под усилиями слабого тёплого ветра. Стояла приятная солнечная погода. Хрусталь речушки, притаившейся в каменистом русле, искрилась тысячами стеклянных огоньков. Они плясали в воде, вели свой хоровод вдоль течения реки и уходили вниз с небольших порогов и каменных обрывов к чистым песчаным берегам небольшого озера, продолжая хаотично плясать и искриться. Трава на берегу, до которой ещё не дошли мягкие потоки ветра, была полна утренней росы, которая скатывалась по зелёным стеблям и проваливалась в почву. Глубокое, синее небо местами исходило далёкими перистыми облаками. Облака напоминали случайные карандашные штрихи, выполненные в белом цвете неизвестными демиургами, чтобы добавить пейзажу деталей и настроения. Редкие красочные вспышки цветов в зелёном море травы слегка колыхались, разнося по воздуху невидимую пыльцу и запах сладостного эфира. Этот приятный запах приятно дополнял воздух, нёсся всё дальше и дальше, расползаясь в разные стороны, задевая рецепторы и оставаясь на тканях. Свежесть распространилась в пространстве, от неё было некуда деться. В каждой травинке, в каждой капле, в чьём-то случайном вздохе чувствовался её мягкий привкус. Сквозь высокие кроны деревьев пробивались яркие солнечные клинки. Солнце прогревало прозрачную воду озера, осколки лучей достигали дна и были видны на поверхности крошечными жёлтыми пятнами. Молодые ростки пробивали рыхлую корку земли, их поры втягивали в себя первые краски цветущего мира и, вдоволь наполнившись новизной, сливались с ним. Дорожная пыль, не выходя за пределы путевой линии, оседала на камнях. Птицы, довольные своими утренними упражнениями, взвились в лазурь бесконечного неба и, рассекая ветер, парили над просыпающимся миром.
Люди просыпались, и их лица болели от улыбок. Многие встали только ближе к полудню, чтобы подольше насладиться утренней негой и теплотой под своими толстыми покрывалами. Выходя на улицу, они глубоко дышали и здоровались с соседями. Затем они возвращались в свои дома, чтобы насладиться уютом семейного завтрака, сказать друг другу несколько тёплых слов, ещё раз посмотреть на лица близких, перед тем, как начать хозяйственные заботы. Дети босиком выбегали на улицу, скользили по росе и направлялись к речке. Со всего разбега они прыгали в тёплую воду, и их заливной смех пролетал по округе.
Женщина мыла крыльцо. Сегодня она тёрла его с особой силой и усердием. Она была рада новому дню, который, казалось, был лучше, чем предыдущие, улыбка не сходила с её лица. Во дворах собаки доедали свой завтрак и погружались в ленивое безделье. Они лежали на мягкой траве, чуть приоткрыв глаза. Собаки не могли заснуть. Что-то надвигалось.
Мужчины, случайно встретившись на улице, сильно жали руки и громко смеялись. Порой их глотки надрывались от смеха. Люди смотрели друг другу в глаза и не могли насытится этими взглядами, полными нежности и света. Вот двое старых друзей разговаривают с краю от жёлтой центральной дороги. Они давно знают друг друга и сами уже почти старики. Один из них держит простую деревянную удочку и какие-то снасти, а другой ему что-то рассказывает, машет руками и хлопает друга по плечу. Что это? Слеза. Ну что ты, старичок? Да не знаю, просто что-то зашевелилось внутри. Они расходятся – один идёт в сторону цветочного поля, к озеру, а второй бежит домой за удочкой.
Молодой отец отложил в сторону работу с токарным станком и обнял сына, играющего с фигурками, которые сделал для него отец. Мужчина держит ребёнка в своих объятьях, не хочет отпускать и прижимает малыша сильнее к себе. Что это на него нашло? Они же видятся каждый день, играют вместе и вместе ходят к озеру. Но мужчина только крепче сжимает ребёнка в своих руках.
Его невеста на заднем дворе стирает бельё. Она ещё молода и красива, и ветер играет в её русых волосах. Девушка втирает бельё в доску, сильнее чем обычно, как будто должна выполнить работу в срок. Она счастлива, смотрит на пенистую воду, а где вдалеке птицы поют свои причудливые песни.

Сотни ног буравят гравий и песок дороги. Тяжёлые ботинки отбивают тугой ритм, поднимая в воздух облака пыли. Форма слишком тяжела для тёплой летней погоды и уже давно пропахла потом. А кругом мир утопает в своём великолепии, исходит красками и запахами, цветёт и переливается под напором солнечных лучей. Красота режет глаза. Время словно исчезло, осталась только материя и эфиры цветочных запахов. Шаг за шагом, путь становится всё короче и короче. Но день стремиться к концу, и за пригорком уже видны длинные тени стройных, живых рядов.

В тот день люди не стремились поскорее окунуться в тёплые покрывала постелей. Они разговаривали, плясали, обнимали друг друга и не могли насытиться уходящими минутами прожитого дня. Многие подолгу сидели во дворе со своими семьями и, расходясь, изнутри их точило чувство утраты, которое они не могли объяснить. Дети не хотели засыпать, они представляли, как завтра снова побегут на речку, а потом в лес, играть и собирать ягоды.
Их родители перед сном думали о грядущей работе, вспоминали лица своих близких и гнали из головы любые тревожные мысли, которые так и лезли в голову. Ночь была тёплой, цикады и кузнечики наполняли улицы своим трещанием. Луна ярко освещала всё поселение, и в лунном свете предметы выглядели блестящими, словно посыпанные цветочной пыльцой.

Посёлок не доживёт до утра. Жерновами рока люди будут перемолоты в навоз и мелкую костяную пыль. Мириады мух будут неделями питаться их выпотрошенными внутринностями, разложенными по полу сплошным ковром. Их кровь насквозь пропитает доски и деревянные настилы, а земля станет чёрной от её тёмных потоков. Человеческие животы будут взрываться как фонтаны, а головы гнить и лопаться как переспелые арбузы. Вороны склюют глазные покровы, кожа посинеет и станет холодной и скользкой, как заплесневевшие камни. Колонии червей заполонят омертвелые тела, их бледные короткие тельца будут купаться в гниющих тканях вместе с личинками мух и насекомых. Ввалившиеся, потухшие лица будут с укором и удивлением смотреть на безучастный мир, а в каплях росы будет отражаться их рваная кожа, цвета холодного мрамора. Кашица изодранных тканей покроет своей вонью смрадный воздух, а оторванные ногти будут чернеть рядом с выцарапанными на дереве дорожкам. Обезображенные тельца голых детей станут тяжёлыми и отвратительными по своему запаху, кожа покроется гнойными струпьями от разодранных ран.
А на следующий день, солнце продолжит дарить земле тепло.