Скользкие пальцы времени перебирают по клавишам неведомых инструментов, срываясь с этих тонких, ничем не сдерживаемых струн, извлекая светлые, струящиеся звуки. Они прячутся в сомкнутых ладонях двух совершенно разных людей, замирают в уголках глаз, трепеща и радуясь этой дивной мелодии. Это песня без нот, без правил, без границ, без конца и начала. В ней слышно как сизое утро утро улыбается в светящиеся от боли глаза. Оно глядит на дрожащие пальцы, подушечками глядящие кнопки телефона, словно исследуя чувствительные точки на теле возлюбленной... на ошмётки искрящихся, но отравленных, мечтаний... на людей, чьи радости и страдания уже давно исчерпали своё многообразие. И чудная музыка, не умолкая, втекает в нас, летит сквозь солнечный свет, шумные залы, сквозь пробки, и крики торгашей, пытающихся навязать какое-то счастье. Она наполняет собой предзакатную пору, когда всё теряет подлинность. Солнце, утонувшее в сладко-розовой дымке, безразлично отдавая последние лучи кому ни попадя, напоминает жемчужину в перламутрово-желтой раковине. В дымке, в суете, в размытых смыслах пустых и значительных фраз теряются и находятся чьи-то нити, которые запутываются, рвутся, образуют хитросплетения и  узлы, а музыка всё не умолкает. И ритм этого безумного, режущего на лоскутки душу, животворящего и губительного потока, поднимаясь вверх по венам, разбивается подобно океанской волне миллионами брызг о наши твёрдые окостенелые лица, замершие, тусклые и небывало одинокие в этот час.