Благословенье не придет, пока ребенок
Не поймет, что надо быть как все…

Все жизнь надо мной все стебались. Сколько я себя помню, не было ни единого дня, который я прожил бы спокойно. И не было человека, который хоть раз взглянул бы на меня дружелюбно. Меня не очень парило подобное обращение, но все же иногда мне так хотелось, чтобы у меня был человек, которому было бы не наплевать на меня.
Окружающих раздражало буквально все: мой внешний вид, мое поведение, моя жизнь. Их раздражал я сам. Хотя я не понимал, что во мне такого: я ничем не примечательный невысокий молодой человек, худощавый, с широкоскулым лицом и зелеными, как трава, глазами. Ничего особенного… Не очень симпатичный, но и не урод, а так…посерединке…
Я шел по жизни, а вслед мне неслись затрещины, пинки, тычки и насмешки. Я привык к этому, потому что к плохому привыкают так же быстро, как и к приятному. Каждый день мне приходилось быть очень и очень осторожным, чтобы не попадаться на удочку моих неистощимых на выдумки однокашников. И я попадался все реже – сказывались годы тренировок. Иногда я напоминал себе героиню книги Стивена Кинга «Керри», только в мужском обличье. Но вот мне совсем не хотелось бы кончить так же, как она…
Каждый раз эти ребята придумывали что-нибудь новенькое.
Тот день тоже не стал исключением.
Как обычно, с утра я вошел в класс и обнаружил, что мое рабочее место залито белой краской. Полностью. И стул, и стол, и даже пол под ними.
-Fuck! – Выматерился я, но легче мне не стало. Совсем наоборот. Мне захотелось, чтобы у меня в руке был автомат или пулемет – чтобы перестрелять их всех к чертовой матери.
С двух последних парт склабились Тейкка и Элиас, знаменитые на всю школу бугаи. Уверен, это они. А кто же еще? Некому больше… Девчонки, бывало, попристают (эй, Лаури, не хочешь заняться со мной сексом? Я никогда еще не делала этого с обезьяной!) и забудут, а парни… Почему-то им доставляло огромное удовольствие издеваться надо мной. Я очень от этого устал…
Я поймал сочувственную улыбку своего единственного друга Ээро Хейнонена. Да и он – то мой друг только по пятницам. То есть в те дни, когда не надо идти в школу. Он боится, что тоже станет объектом насмешек. Смешной…
Я попробовал было пройти на свободное место, но Парве, сидящий прямо за мной, не придумал ничего смешнее, как подставить мне «ножку». Я споткнулся о нее и, естественно, растянулся на полу, больно ударившись челюстью. На миг мне показалось, что у меня вылетели изо рта все зубы, а язык сам по себе прикусился.
Все заржали. Очень остроумно… Прямо обхохочешься… Мои тапочки уже поперхнулись от смеха.
Я поднялся и тут же нос к носу столкнулся с незнакомой девушкой. Никогда ее прежде не видел… Странно… Я знаю всех в нашей школе…
Это была новенькая. Ей было где-то лет семнадцать, так же, как и мне. Невысокая, темноволосая, с грустными и какими-то замученными серо-зелеными глазами. Свитер, джинсы, кроссовки. Ничто не отличало ее от других девчонок. Ничто.
Но если остальные лишь посмеялись надо мной, то эта спросила.
- Ты в порядке? – Даже голос у нее был тихий и испуганный, будто она все время чего-то боялась… Однако меня это не тронуло.
- В полном, - процедил я, злясь на эту добрую самаритянку за то, что она жалеет меня. Тоже мне, мать Тереза! Прямо смешно, ей-богу!
- За что они тебя так? – С сочувствием поинтересовалась девушка. Лучше бы молчала! Не ее собачье дело!
Я ничего не ответил. Вот еще! Я не дурак и не буду распахивать душу перед первым встречным. Или встречной. Она, небось, такая же, как все. Я знаю подобных людей. Они сначала втираются тебе в доверие, а потом бьют в спину. Стреляют из полной обоймы, чтобы было больнее… Ненавижу таких… Ненавижу…
- Как тебя зовут? – Не отставала новенькая. Мысленно обругав ее последними словами(и чего привязалась?), я смерил наглую приставалу раздраженным взглядом и процедил:
- Я никто и звать меня никак!
Пафосно, конечно, но… Может, хоть теперь отцепится, дура безмозглая? Убивал бы таких без суда и следствия…
Тут в класс вошел учитель, мистер Хейкнонен, и все быстро вскочили со своих мест.
- Садитесь, - кивнул он. Все с облегчением плюхнулись на стулья и зашуршали учебниками, один я остался беспомощно стоять у своей парты. Как идиот. Хотя почему «как»? Даже обидно.
- Илонен, чего стоите, как истукан? Садитесь, - раздраженно произнес литератор. Интересно, куда?! Может, у него есть идеи?
- Кто ж его посадит? Он же памятник! – Сострил Вилле. Все засмеялись. Тупая шутка. Однако все ржут, словно этот придурок только что рассказал самый смешной с мире анекдот. Мне тоже надо посмеяться?
- Вало, закройте рот! Илонен, если ваше место испорчено, найдите другое, не стойте, словно монумент на площади! – Мистер Хейкнонен начал злиться, что неудивительно. – Не тормозите урок, Лаури! Сядьте!
Я оглядел класс. Ближайшее свободное место было рядом с новенькой. Вот черт! Скрипя зубами, я опустился на стул. Вот повезло, так повезло, послал же бог соседку… Надеюсь, она хоть будет молчать…
Урок тянулся мучительно долго. Я завяз в нем, как муха… Нет, не в варенье, а в некой иной субстанции. А точнее, в дерьме. Как муха в говне – хорошее сочетание, а, главное, правильное. Какая, кхм, прелесть… Муха в дерьме… Ха. Ха. Ха…
Я не знал, чем себя занять, и в итоге начал исподтишка разглядывать эту девчонку.
Она прилежно записывала все, что говорил преподаватель, но у меня возникло такое чувство, что она не вполне понимает, что он говорит. Да и с финским у нее проблемы. Похоже, новая ученица – иностранка. Ну и черт с ней!
Наконец прозвенел звонок. Следующим предметом была физкультура. Идти на нее я не собирался. Что толку, все равно стеб обеспечен мне при любом раскладе. Поэтому я собрал вещи и тихонько улизнул под шумок.
Как всегда, я отправился на Сенатскую площадь, в самый центр города. Черт знает, почему, но я люблю ее. Когда здесь много народу, то легко можно затеряться в толпе, а когда мало, то просто хорошо посидеть и подумать. Или вовсе не думать…
Я сел на ступени Успенского собора и подпер кулаком щеку, без особого интереса наблюдая за разгуливающими по асфальту голубями.
Я завидую им, этим свободным птицам. Они вольны делать все, что захотят, а я скован правилами, которые создало общество. За попытку противостоять стандартам меня безжалостно чмырят. Будь я птицей, я бы смог им отомстить. Как в фильме. А в человеческом своем облике я ничего не могу.
- Привет!
Я поднял голову. Рядом стояла новенькая. На ней была спортивная форма, за спиной – туго набитый рюкзак. А она красивая, подумал я и тут же прервал себя самого. Тоже мне, мыслишки…
- Можно?
- Ступеньки не мои, садись, если хочешь, - пожал я плечами, всем своим видом показывая, что не рад ей. Слишком много было бы чести…
Она пристроилась рядом, чуть ли не касаясь ногой моего бедра. Хм…
С минуту мы молчали, потом девчонка произнесла:
- Почему ты так со мной? Я не сделала тебе ничего плохого!
Меня чуть не стошнило.
Как мило! «Почему ты так со мной?»?! Теперь я – мерзкий нелюдим, а ты – бедная овечка? Что это еще за новая игра? Ангел во плоти, елки-палки! Ну нет, меня ты не обманешь… И не таких раскалывали…
- Так сделаешь! – Процедил я сквозь зубы. Я был в этом уверен. Мой опыт общения со сверстниками давал мне на это право.
- Не говори того, чего не знаешь.
Я ничего не ответил. Ее жалость – еще больший позор для меня, нежели издевательства одноклассников. Она пожалела меня. И этого было достаточно, чтобы я ее возненавидел.
Но во мне столько всего накипело, что я не выдержал. А кто бы выдержал?
- Они ненавидят меня. Смеются надо мной за маленький рост, прическу, внешний вид, мое увлечение музыкой…
Постепенно, шаг за шагом, я выложил ей все, и, как ни странно, мне стало легче. Я словно сбросил с сердца огромную тяжесть. Да и неприязнь к ней куда-то пропала. Наверное, у нее была харизма… Когда я закончил, она взяла мою ладонь и легонько сжала ее в своей руке, распространяя по моему телу приятное тепло. И я понял, что ошибся в ней с самого начала. Она не против меня, а со мной…
- А как тебя зовут? – Полюбопытствовал я.
Девушка замялась, словно бы я спросил что-то неприличное. Я ждал. Это я умею.
- Тайла, - наконец произнесла она. – Тайла Турманен.
- У тебя финское имя. Но ты ведь не из наших? – Спросил я прежде, чем сообразил, что это может быть невежливо.
- Нет, - ответила Тайла, немного помявшись. – Я – русская. Когда умер мой дедушка, с которым я жила, я нелегально переехала сюда. Дед всегда мечтал жить в Хельсинки. У меня нет гражданства, нет ничего. Мой паспорт куплен на «черном рынке», фотографию я вклеила сама, я умею, дедушка научил меня, он был неплохим умельцем. Я все время боюсь, что меня обнаружат и депортируют в Россию, в детский дом, туда, где мое настоящее место. Я снимаю квартиру на окраине. И мне страшно, Лаури, мне очень, очень страшно…
Я приобнял ее за плечи, а она доверчиво приникла ко мне, будто я был ее единственной защитой в этом огромном и враждебном мире.
С этого обмена откровениями началась наша дружба, такая необычная, но спасительная для нас обоих…
***
Тайла буквально спасла меня от одиночества. Она стала моим другом, настоящим, преданным и искренним. Моим другом…сначала. А потом я в нее влюбился, как только молодые люди могут влюбляться в девушек.
Мне удалось уговорить маму разрешить Тайле пожить у нас несколько дней. Я даже не думал, что она согласиться, но мама совершенно не была против. С Тайлой мне было хорошо…и я не так страдал от пустоты в душе…
Однажды я застал свою подругу плачущей на кухне. На мой вопрос: «Что произошло?»(самый тупой и банальный, между нами говоря, вопрос в мире), Тайла ответила, что она больше не может так жить, что ей надоело лгать всем вокруг. Что ей хочется снова стать для кого-то Ангелиной, а не Тайлой Турманен, ведь Ангелина – ее настоящее имя.
- Лаури, мне надоело быть другим человеком! Я хочу быть собой!
Ангелина – Тайла прижалась ко мне, дрожа от рыданий. Я осторожно убрал упавшую на ее лицо прядь и поцеловал ее в губы. Сначала подруга оцепенела от удивления, но потом несмело ответила на мой поцелуй, трепеща в моих объятиях, как бьющийся в стекла закрытого окна дождь.
Наша любовь друг к другу росла и крепла с каждым днем, будто уверенно набирающий силу росток молодого деревца. Но все кончилось буквально в несколько часов… Самых жутких в моей жизни часов…
В тот вечер Ангелина ушла на день рождения к Ээро. Соскучившись по ней, я решил тоже пойти к Хейнонену и забрать ее оттуда. Меня не остановило даже то, что меня на вечеринку не пригласили. А там меня ждал сюрприз…
- Всем привет!
Как только я вошел, стало непривычно тихо, как в склепе. Все уставились на меня, словно ждали чего-то, а это «что-то» никак не наступало, не хотело наступать…
Я заметил неподвижно сидящую в углу Ангелину. Она была совершенно одна. Мне стало больно от созерцания ее одинокой фигурки, сгорбившейся в углу.
Я шагнул вперед, чтобы забрать ее отсюда, увести туда, где бы нас никто не нашел… Никто, никогда…
Однако…
Раздался скрип, на меня сверху опрокинулось ведро с какой-то липкой гадостью, окатив меня с головы до ног. Позже я понял, что это была краска… Но какая разница, что это было? Никакой…
«Прости», - ясно сказали мне глаза Тайлы. – «Они использовали меня как приманку. Я не смогла остановить их. Я не смогла… Я предала тебя… Прости».
…Я шел по улице, не обращая внимания на смешки и взгляды прохожих, которыми меня в избытке награждали. Плевать на них… Я знал, что я сделаю. Я давно хотел… давно…
….Конечно же, они не ожидали. Еще бы! Они даже не успели ничего понять. Они просто падали, один за другим. Какое же удовольствие мне это доставило! Не описать словами. Это как оргазм…я знаю…что это такое… Спасибо Ангелине…
Пистолет и полную обойму я стащил у отца. Пришло время расплаты. Вы хотели party? Вам будет весело, я обещаю. Вам ведь весело, правда? Весело…
Когда последний из них упал, захлебнувшись собственной кровью, я развернулся, чтобы уйти, но встретил взгляд серо-зеленых глаз. Тайла смотрела на меня с ужасом, смешанным с любовью… Любовь читалась в ее лице, сияла во взгляде… Любовь… Мы оба узнали, что это такое… Дрянное, болезненное чувство… Бесполезное.
Она восхищалась мной. Неужели? Поздно… Слишком поздно.
Я холодно усмехнулся и спустил курок. Клянусь, мне показалось, что я видел траекторию летящей прямо ей в грудь пули. Пули, миссия которой была убить человека, больше всего на свете мне необходимого… Я понял, что только что сделал вручную ад сам для себя.
Ангелина медленно сползла на пол, а в ее взгляде я увидел: «За что?». Так этот немой вопрос и застыл в ее глазах… Навсегда. Как укор…для меня…
Я сел рядом с ней и уткнул голову в колени. Бдительные соседи наверняка уже вызвали копов. Мне все равно…