Хуан Хосе Мильяс. «В алфавитном порядке».

Хуан Хосе Мильяс (1946, Валенсия) – испанский писатель и журналист, лауреат премий «Sesamo», «Nadal», «Primavera», а также Национальной премии в области прозы «Планета» (2007). Ирония, тонкий психологизм и проницательность, умение видеть события повседневной жизни в совершенно неожиданных, фантастических ракурсах, придают прозе Мильяса неповторимое своеобразие и очарование.

Роман «В алфавитном порядке» (1999) конструирует фантастический мир, в котором становится очевидна условность любых порядков, законов и схем. И герой отказывается воспринимать навязанную ему действительность, не желая утратить способность размышлять, сопоставлять и делать собственные выводы.

Странная книга. Больше похожая на рассказ-размышлизм, чем на нечто серьёзное, но при этом и размышления автор подаёт весьма нетривиально. Как всегда, видя в жанре «сюрреализм», брался за чтение с опаской, что: а) может резко не понравиться; б) основная мысль и структура затеряются в череде абстрактных и сюрреалистичных образов. Но на удивление, ни одна из причин не выстрелила, хотя и от книги по большей части не остался в восторге. То, что её можно прочитать за три часа – мне кажется, весьма удачно, ибо уже после первой части она наскучивает, во второй лишь немного поднимая интерес из-за нескольких взаимосвязей выросшего героя с прошлыми событиями, когда больной человек начал испытывать те же симптомы, которые губительно сказывались на выдуманном мирке. И вот это проецирование жизни одного человека на целый мир в воображении ребёнка – оно цепляет, и автор донёс это как нельзя удачно, показав, что бывает, когда исчезает память о конкретном слове, названии. А так, первая часть книги читалась как некое исследование «что будет, если…», и ещё сильно напомнила мне прочитанную в детстве сказку Ирины Токмаковой про то, как девочка Аля с буквой А шагала по страницам азбуки, из которой некий злодей Кляксич начал удалять буквы. Только здесь это подано куда глобальнее, сатиричнее, жёстче, здесь в воображении мальчика исчезают целые предметы из-за нехватки букв, слов, терминов, названий, привычные явления начинают меняться на нечто противоестественное, обрюзглое, сморщенное, неприятное. Ведь вынь букву из слова – оно потеряет смысл, а вынь слово из лексикона – и ты уже не знаешь, как назвать эту штуку, и она тебя начинает раздражать. Здесь, в мире абсурда, показана деградация общества из-за вынужденной неграмотности, из-за отсутствия вменяемой системы, показано, как люди воспринимают слова и тексты – как жратву, лишь бы набить брюхо. Люди настолько привыкли к своему миру и его законам, воспринимают его как нечто само собой разумеющееся, что малейшее (хотя малейшим это назвать сложно) посягательство на привычные ценности и устои, на порядок вещей и образ жизни уже ввергает их миры в персональные беспомощные ады. Этот сюромир полон больным потреблением, набит кризисами, наделён мрачными прогнозами, и на фоне этого некроза общественных идеалов контрастом смотрится обычное счастье пацана, полапавшего нравящуюся ему девчонку. Воистину, этот мир болен и обречён, и не спасут его никакие буквы, существительные, сладкие прилагательные или остатки истлевающих книг. А вторая часть, где появляется реальность, она тоже начинает затягивать Хулио в мир абсурда, в мир выдумки, в мир, где всё просто и упорядоченно, мир, где человек стоит в конце. А должен бы в начале, но это слишком легко и правильно. И этот мир перекликается с тем миром, который создал в своём больном воображении маленький мальчик-бунтарь, стремящийся отчасти лишь познать некоторые вещи, коих в обычной жизни он бы не достиг так скоро. И эту привычку наделять мир выдумками и фантазиями он проносит во вторую часть, во взрослость. Но взрослость ли это? Или очередной странный абсурдный бунтомир подростка, выросшего из коротких штанишек, но сохранившего возможность фантазии, бегущего от проблем?

Сама книга написана не так легко, как хотелось бы (диалогов мало, описаний много), но и читается без вязкости, застреваний, её вполне можно осилить за один трехчасовой заход. Перевод, который, по идее, должен бы пестреть всяческими маразматическими растолковываниями, на удивление адекватен и, похоже, перенял если не все, то большую часть языковых нюансов алфавитно-словесных оборотов. Во всяком случае, ощущение, что что-то не так с языком, или что-то потерялось при переводе, или переводчик не знал, как бы тут поизящнее выкрутиться, у меня было всего в паре-тройке мест, в основном, в мире словаря и когда отделялись буквы. Просто было несколько странно читать, что буквы исчезали, но в некоторых русских словах оставались. Крохотный недочёт.

7,5 баллов, но ближе к 8. За то странное чувство, когда принимаешь придуманный автором абсурдный мир за некую константу, которая имеет право на существование.