(А.Б.-П.)

Ночь. За окном земля спит под снежным одеялом, а звезды нежатся на подушках из облаков. За окном царит февраль, но я-то знаю, что его век недолог, и вот-вот постучится март. Может быть, именно поэтому в голову лезут разные мысли – картины неведомого чувства счастья от того, что тот, кто дороже всех мужчин на свете, рядом. Рядом со мной. Порой, закрывая глаза, я будто вижу это всё наяву. Как же давно меня не посещало это чувство! И дело не в животном инстинкте, а в том, что душа истосковалась по теплу, нежности, заботе. Именно душа. В наше время люди стали уделять ей всё меньше внимания.
И вот представь – такой же февральский вечер, наш дом. Да, именно наш. Пусть это будет всего лишь маленькая уютная квартирка, но для нас это «наш дом». Не важно, сколько у меня было мужчин до тебя и не важно, кто и сколько у тебя были до меня. Сейчас мы вместе, мы рядом. Москва? Вильнюс? Просто «наш дом», где ты и я.
Мы сидим на диване, над нами светит торшер, перед нами – просто для фона – включенный телевизор. На столике рядом стоит чай и коробочка с нашими любимыми конфетами и с ломтиками тёмного шоколада. Подумать только! Благодаря тебе я полюбила чёрный шоколад! Ты отдыхаешь после очередного спектакля (а, может быть, съёмочного дня?), вдумчиво читая очередной сценарий. Иногда смеёшься, и читаешь мне отрывок. Мы смеёмся вместе. Затем ты снова погружаешься в страницы текста, а я, укутавшись потеплее в свой любимый плед, беру в руки сборник любимого поэта и в тысячный раз читаю стихи. Временами ты просишь прочесть что-нибудь из самого понравившегося, чтобы на минуту отвлечься от своего героя. Я читаю, а в это время меня кто-то дёргает за штанину. Это наша дочь. Она вместе с братьями играет у наших ног на тёплом ковре. Она совсем маленькая и жалуется, что старшие братья мухлюют в игре. Ты улыбаешься и отчитываешь мальчиков, ведь они уже большие – негоже обижать младшую сестру. Ты хочешь вернуться к своему сценарию, но тут к тебе на колени запрыгивает кошка и тоже требует внимания. Заметив это, пёс подходит к дивану и начинает рычать на неё, чтоб она ушла. Я забираю у тебя кошку, пёс идёт играть вместе с детьми, и ты возвращаешься к своей будущей роли. В комнате снова воцаряется тишина и покой.
Чуть позже ты несёшь уснувшую прямо на ковре дочку в кроватку, а я гоню спать мальчиков. Дети ушли к себе. Мы остались вдвоём. У тебя уже нет сил читать, и мы ставим какой-нибудь хороший фильм, пусть бы и «Ромео и Джульетту», но обязательно Дзеффирелли. Фильм, просмотренный сотни раз, но всё такой же великолепный и волнующий. «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте…». Но, ведь, у нас не так… У нас нет печали… Потому что у нас есть мы, есть наш дом, наша семья, наш уют. Фильм заканчивается. Ты с минуту смотришь в свете экрана на моё спящее лицо и улыбаешься. Я задремала. От твоего взгляда я просыпаюсь. Улыбаюсь в ответ твоим ярким глазам, и мы бредём в спальню. Я сажусь на край кровати и медленно расчёсываю непослушные кудри, а ты снимаешь домашнюю одежду и ныряешь под одеяло. Холодно за окном, но под одеялом тепло и уютно. Я ложусь рядом, целую тебя в нос, и в губы, и, прижавшись к тебе всем телом, засыпаю в твоих объятьях. Чтобы утром проснуться рядом с тобой и наслаждаться каждым днём вместе.
Вот таким мне видится февральский вечер в моей голове, таким его рисует воображение. Да, я знаю, что, быть может, через день, через месяц я буду думать совсем о другом. Но я давно не испытывала такого влечения души. Я лишь боюсь сейчас одного – что ты испугаешься меня. Я, ведь, не знаю, что представляешь долгими февральскими ночами себе ты. Я не знаю, какую роль играю в спектакле твоей жизни. Так мало времени знакомы, так мало общались в живую, но порой ощущение, что я знаю тебя много лет. Пусть моим мыслям не дано сбыться, но мы, уверена, можем быть хорошими друзьями. Надо лишь подождать пока закончится февраль… Февраль в моей душе. Когда она очнётся и разберётся в себе. Но ты не уходи, не оставляй меня. Я чувствую, что ты рядом, даже не смотря на сотни километров, которые нас разделяют.
Впереди ещё долгая февральская ночь, которая сулит множество разных мыслей и картин. Ах, зачем ты в тот вечер дотронулся до моей ладони?! Своею рукой ты тронул не мою руку, а мою душу. Она обжигалась не раз, и знает, что такое страдания и шрамы. Надеюсь, что на этот раз всё будет иначе. Я верю в твоё понимание.
Не злись, мой милый Кай, во всём виновата февральская ночь.

2013 02 19-20
Вильнюс