Продолжение в предыдущих постах

=31=
Ближайшим спектаклем, где играл Серафим, был премьерный спектакль, где актёров было всего двое. Самое то для разговора. Серафим был один в гримёрке, да и вообще людей за кулисами не так много. Кэтрин пошла в театр без Ань, девчонкам было достаточно увидеть этот спектакль один раз. Это было даже хорошо – они не будут отговаривать её идти к нему в гримёрку.
Перед спектаклем девушка выпила вермута с соком, чтоб набраться храбрости. Она дико не любила таких разговоров. И была готова расплакаться от одной мысли о нём. Кэтрин решила смотреть спектакль с балкона. Все полтора часа она пыталась успокоить своё сердце, которое бешено колотилось где-то в районе горла. Она практически ничего не слышала, лишь беспрерывно поедала глазами Серафима.
Минут за пять до окончания спектакля она вышла из зала, зашла в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Она смотрела в зеркало себе в глаза и мысленно настраивалась на разговор. Раздались аплодисменты. Кэтрин вздохнула, выпила ещё немного вермута, и произнесла вслух своему отражению:
- Лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано! Всё, пошла, - и направилась вниз по лестнице.
Кэтрин остановилась возле знакомой двери и никак не могла решиться. Пару раз она порывалась уйти, но, дойдя до лестницы, возвращалась обратно. Девушка, наконец, собралась с духом, и уже подняла руку, чтобы постучаться, как дверь резко открылась, чуть не ударив её по носу.
- Это ты? – удивлённо спросил Серафим. – А я слышу, что кто-то ходит, думал костюмерша. Ну, проходи.
Он отошёл от двери, давая Кэтрин дорогу. Она молча зашла внутрь. От её решимости не осталось и следа. Кэтрин дрожала, как осиновый лист на осеннем ветру. Серафим сидел за своим столиком и курил. На нём была белая рубашка, расстёгнутая наполовину, и брюки. Он ещё не переоделся.
- Так ты снова смотрела спектакль? – пристально глядя ей в глаза, спросил Фима.
- Да, - прошептала в ответ Кэтрин.
- И тебе не надоело?
- Нет.
Серафим затянулся, выпустил дым и осмотрел Кэтрин с ног до головы. Она продолжала стоять перед ним, как провинившаяся школьница перед директором. В руках она теребила куртку.
- Садись, чего стоишь-то? – предложил он.
- Нет… Не надо… Я не хочу, - бормотала она.
Он встал и подошёл к Кэтрин.
- Что с тобой? – заботливо спросил Серафим и тронул её за плечо. – Да ты дрожишь вся! Тебе холодно?
- Нет, - коротко ответила девушка, а из глаз тихо покатились слёзы.
- Кити, ты чего это? – испуганно спросил Фима.
Кэтрин резко подняла на него удивлённые глаза.
- Кити? – переспросила она.
- А тебе не нравится, когда тебя так называют? – растерянно ответил он.
- Не знаю. Меня так никто не называет, - она продолжала смотреть на него удивлёнными глазами.
- Правда? Странно. Мне кажется, что это очень милое сокращение твоего имени, - Серафим почувствовал, что его заносит куда-то не туда.
Вдруг Кэтрин резко его обняла, и начала всхлипывая бормотать:
- Фима… Ты… Серафим, что вы со мной делаете? Вот уже который месяц я думаю лишь о вас… Ваши взгляды, ваши шутки… Мне почему-то кажется, что вы обо мне тоже думаете больше, чем вам бы хотелось. Я чувствую себя, как школьница, которая сходит с ума по своему учителю. Но, ведь, мы оба взрослые люди… Я только прошу вас, если мне всё это только кажется, если вы лишь играете со мной, прекратите смотреть на меня так, будто раздеваете меня. Я уже успела отвыкнуть от того, чтоб бегать за мужчинами. В последние годы они сами меня добиваются, а тут что-то нахлынуло… я жажду вас видеть, слышать, ощущать вас рядом… Пожалуйста, прогоните меня сейчас, если ничего не чувствуете и забудем об этом, как о страшном сне…
Серафим растерянно стоял с раскрытыми руками и слушал её тираду. Потом всё-таки обнял девушку, поцеловал её в макушку и ласково произнёс:
- Дурочка, никто тебя не гонит. Пойми, я старый человек, уже долго живу на свете, многое повидал. Думал всё, пора о себе подумать. А тут ты. Сначала я не придавал этому значения. Но ты не переставала меня удивлять. Я видел, как ты менялась. Как из школьницы-нимфетки, не знающей себе цены, ты превращалась в зрелую женщину, а затем и мать. Но оставаясь инфантильной, ты излучаешь такую сексуальную энергетику, что даже Лёшка с Максом порой задумывались, а не рано ли они остепенились. Я завидовал каждому мужчине, которому посчастливилось быть с тобой. А отец твоего ребёнка просто дурак, что упустил тебя… Мне 55, тебе 23, я ровесник твоего отца, но я хочу, чтобы ты была рядом. Я просто не мог себе даже представить, что могу тебя заинтересовать…
Кэтрин, перестав всхлипывать, слушала слова Серафима, и чуть слышно произнесла, перебивая его:
- Но я всё равно не любила его…
- Кого? – не понял Фима.
- Отца ребёнка. Просто так вышло. И мне скоро 24.
Серафим немного отодвинул её от себя. Кэтрин была по-детски обижена. Он взглянул ей в глаза, взял её лицо в свои руки и поцеловал. Прямо в губы. Девушке казалось, что всё её тело стало невесомым и держат её лишь его руки.
- Серафим, - дверь распахнулась, они едва успели отстраниться друг от друга. – Тебя режиссёр ждёт. Ты долго? Ой, извини…
Это была его партнёрша по спектаклю. Честно говоря, Кэтрин ревновала Серафима к ней, но сейчас какой-то поток ревности шёл уже от актрисы.
- Ничего, я уже ухожу, - пролепетала Кэтрин и, взяв свои вещи, пошла к двери.
- Но мы ещё не договорили, - сказал ей вдогонку Серафим, но девушка уже ушла.
- Фима, я давно хотела спросить, что это за девчонка и почему она постоянно ошивается у тебя и у Лёшки? – раздражённо спросила актриса.
- Она не девчонка, её почти 24 года, и у неё есть чудный сын, - зачем-то сказал Серафим.
- 24? Она тебе в дочери годится, - ехидно заметила коллега.
- Ну и что? – искренне удивился Фима. – При желании это не проблема. Всё, пошли, нас ждёт режиссёр, которой, кстати, всего 22…

=32=
Кэтрин вернулась домой, сразу погнала брата спать. Аркаша уже спал. Она посмотрела на мирно сопящего сына. Такое умиротворение. Внутри же у неё всё бушевало. Она и радовалась, что не ошиблась в Серафиме, и боялась того, что будет дальше. Что теперь делать? Как с ним общаться? Как вообще на него теперь взглянуть? Зачем она всё это сказала? Ещё и выставила себя истеричкой. А у неё просто не выдержали нервы. И ещё эта актриса… Теперь пойдут слухи. У Фимы будут проблемы. Следующий спектакль с ним в ближайший четверг. Четыре дня. Может, сделать вид, что ничего не произошло? Нет, у неё не получится. Его губы… Она до сих пор чувствовала у себя на губах вкус его поцелуя. Или это вкус табака? Не важно. Теперь и на первый ряд не сядешь, вдруг он собьётся?
Кэтрин вздрогнула от вибрации телефона. Машинально взглянула на часы – почти полночь. Это было сообщение. Кто бы это мог быть? Она взяла телефон и открыла сообщение. Увидев от кого оно, девушка замерла на месте и стеклянными глазами смотрела на имя отправителя. Это был Серафим. Аркаша рассмеялся во сне, и Кэтрин пришла в себя. Прочла сообщение: «Мне кажется, что мы не договорили. Буду ждать тебя во вторник в гримёрке. Спокойной ночи, Кити». Вторник? Первое марта. Начало весны. Неужели весна снова внесёт кардинальные перемены в её жизнь? В прошлый раз весна принесла ей три месяца счастья, страсти и ласки. Пусть они не имели продолжения, но они были в её жизни. Они изменили её, и она никогда о них не жалела. Был, пожалуй, лишь один минус – она до сих пор немного тосковала по Арсению. Что ж, весна снова давала ей шанс быть хотя бы короткое время, но счастливой. На этот раз она его не упустит, если только… Если только Серафим не зовёт её, чтобы сказать что-то вроде: «Ты мне нравишься, но… Прости-прощай». Нет, тогда бы он ей не писал. А просто сделал вид, что ничего не было. Но, ведь, это он её первый поцеловал.
Кэтрин проворочалась в мыслях полночи, а затем весь понедельник. Аркаша постоянно капризничал, мамино волнение передалось и ему. Утром вторника она встала около десяти утра, что для неё было довольно рано, с учётом того, что с Аркашей сидел брат. Но девушка волновалась, как перед первым свиданием. Как назло вермут кончился, и сигареты тоже. И денег не было. Кэтрин решила сходить в душ, чтоб успокоиться, да и привести себя в порядок. Однако, успокоиться не получалось. После душа она долго выбирала, что ей одеть, хотя обычно её это особо не волновало.
Она так боялась опоздать, что была у театра уже в половину второго. Ей не хотелось идти раньше, но больше всего она боялась встретить кого-нибудь из знакомых. Например, Алексея. Что она ему скажет? Хотя почему она должна его встретить? Она пойдёт в обход и не сможет никого встретить. Чем ближе Кэтрин подходила к храму искусства, тем сильнее колотилось её сердце.
Девушка поздоровалась с дежурным, тот даже не спросил, куда она направляется. Кэтрин поднялась на третий этаж, в сотый раз посмотрелась в зеркало, чтобы убедиться, что всё в порядке. Прошла к другой лестнице и спустилась на этаж ниже. Остановилась перед дверью в закулисье. В театре почему-то было очень тихо. Кэтрин знала, что идут репетиции, но судя по всему, у них был перерыв. Она глубоко вздохнула, и зашла за кулисы. До гримёрки всего пару шагов. Девушка заметила. Что дверь чуть приоткрыта. Собравшись с мыслями, она подошла к гримёрке, заглянула внутрь. Никого не было. В гримерке царил полумрак, плотные шторы надёжно защищали от дневного света. Кэтрин отчётливо чувствовала запах одеколона Фимы. Он слишком сильно дурманил её голову. Кэтрин вошла внутрь. Осмотрела гримёрку.
- Я думал, что ты не придёшь, - раздался голос Серафима.
Кэтрин вздрогнула и обернулась. Он стоял в дверях с сигаретой в руках. Они молча смотрели друг на друга. В его глазах было восхищение и радость. Она же дрожала, не то от страха, не то от волнения. Серафим затушил сигарету и подошёл к Кэтрин.
- Я очень боялся, что ты испугаешься, и больше не придёшь, что решишь не связываться со мной, что поймёшь, что я для тебя слишком стар, - он дотронулся ладонью до её щеки.
- Не наговаривай, не такой ты и старый, - Кэтрин взяла его ладонь в свои руки и поцеловала. Она даже не заметила, как перешла с ним на «ты», но в данных обстоятельствах «выканье» могло показаться кощунством.
- На чём мы остановились в прошлый раз? – улыбнулся он и поцеловал Кэтрин.
По телу девушки расплывалось тепло и сладкая дрожь. Ей хотелось, чтобы он всегда её целовал. Было какое-то странное и неведомое чувство. Мало кто из её мужчин уделял внимание поцелуям, а, ведь, это было великое наслаждение. Она готова была просто стоять и целоваться с ним. Ей было легко и свободно. Но вдруг она отшатнулась, как током ударенная – в коридоре послышался голос Максима. Через минуту он вошёл в гримёрку.
- Ой, привет! Извините, что помешал!
- Ничего, мы здесь просто целовались, - Серафим сказал чистую правду, но Максим воспринял это, разумеется, как шутку.
- Ага, счастливый! Такая женщина досталась, - в голосе Максима звучали нотки зависти. – Я зашёл сказать, что послеобеденную репетицию отменили, все наши уже ушли, я за вещами и тоже домой. Так что можете продолжить.
Максим заговорщицки подмигнул Серафиму, и покинул гримёрку. Кэтрин продолжала молча стоять посреди комнаты. Она даже не успела толком понять, что произошло. Серафим подошёл к двери, захлопнул её и повернул ключ в замке. Затем подошёл к Кэтрин, убрал локон с её лба, посмотрел ей в глаза и произнёс:
- Пусть пожалеешь об этом, забудешь меня и всё, что со мной связано. Это будет завтра, через месяц, через год. Но сегодня, сейчас ты моя и я никогда себе не прощу, если упущу тебя сейчас. Пусть на час, пусть на минуту, но я буду счастлив, и мне будет, что вспомнить. Я лишь надеюсь, что ты тоже будешь счастлива хоть на время, я постараюсь, ведь ты этого заслуживаешь.
Серафим обнял Кэтрин, прижал к себе и начал целовать её ушки, шею. Девушка дрожала уже явно не от страха. Его руки скользили по её телу – медленно, нежно, но настойчиво. Она обняла его за шею, и наслаждалась его поцелуями. Кэтрин не заметила, как они оказались на диване. Пустой театр, полумрак гримёрки, они вдвоём, они одно целое. А за окном весна…
Стало ещё темнее. Солнце уходило. Они не следили за временем, потому что были счастливы. Они лежали на диване, тесно прижавшись друг к другу, укрывшись лёгким пледом. Изучали тела друг друга, будто пытались запомнить малейшие штрихи. Вот у Серафима родинка справа, почти под самой рукой, а у Кэтрин едва заметные послеродовые растяжки чуть ниже живота. Они оба не идеальны, но в эти минуты они одни во всей Вселенной. И им не важно кто что скажет завтра. Пусть их будут осуждать, а кто-то завидовать. Им не важно, сколько продлится их счастье. Они будут радовать друг друга, пока смогут, пока хотят. И радоваться каждой минуте, проведённой вместе.
Театр. Их храм. Место, где они нашли друг друга, и так долго шли друг к другу. А за окном другой мир, другая жизнь. Но одинаково одно – весна вступила в свои права.

2011 01 20 – 2011 02 20
Вильнюс



Примечания:
1. Рей Куни, «№13» («Out of order»). Перевод с английского М. Мишина.
2. «Голубой рай», по киносценарию Ж. Пуаре, Ф. Вебера, Э. Молинаро.
3. Эрик-Эммануэль Шмитт, «Отель двух миров». Перевод с французского Е. Наумова.

КОНЕЦ