Из замечательного сообщества Classic Rock, посвященного великолепному журналу (всем рекомендую и журнал и сообщество)

Величайший альбом в истории рока

В 1971-м Led Zeppelin навсегда изменили лицо рока, выпустив свой безымянный четвертый альбом. Весь декабрь он занимал первую строчку в британских чартах, и сегодня, по прошествии более трех десятков лет, его
почитают как никогда ранее. Classic Rock реконструирует историю альбома, известного как Led Zeppelin IV, Runes,Four Symbols или просто Untitled.

Cтрашно холодным январским утром 1971 года гитарист Джимми Пейдж,
вокалист Роберт Плант, басист/клавишник Джон Пол Джонс и ударник Джон Бонэм прибыли в Хэдли Грандж, где на аллее у дома их уже ждала передвижная студия Rolling Stones. С ними были молодой звукоинженер по имени Энди Джонс, брат Глина, работавшего над первым альбомом Zeppelin, пианист Иэн Стюарт — которого все вокруг звали Стю — ранее игравший и бывший на подхвате в Rolling Stones — и небольшая бригада рабочих сцены.
Плант и Пейдж попадали как раз в ту категорию музыкантов, чья муза была чувствительна к окружающей обстановке. Приезд в сырой, холодный особняк с мрачной историей, окруженный голыми зимними деревьями, быстро сказался на них.
"По большей части настроение четвертому альбому задала обстановка, к которой мы не были привычны, — вспоминал Плант позднее. — Мы каким-то образом ухитрялись жить в этом разваливающемся особняке в сельской местности. Это было невероятно!".
Однако это мнение разделялось не всеми: "Там было холодно и сыро, — вспоминает Джонс. — Когда мы приехали, то всей кучей ринулись внутрь, учинив настоящую давку — чтобы занять самые сухие комнаты. Там не было ни бильярда, ни паба. Это был полный отстой. Невероятная тоска!"
Как бы то ни было, через 140 лет после разорения особняка несколькими сотнями старательных погромщиков, Хэдли Грандж сыграл роль в создании самой знаменитой и самой часто имитируемой рок-пластинки в истории.
Когда группа серьезно задумалась над материалом для своего четвертого альбома, казалось, будто Led Zeppelin могут творить почти все, что вздумается. Не важно, чего там говорят критики, теперь Zep уже достаточно большие, чтобы не замечать удары. Однако Питер Грант не имел обыкновения полагаться на удачу и сделал типично дальновидный ход, он прекратил все гастроли группы во второй половине 1970-го, дабы предоставить ей возможность снова придумать нечто свежее.
В конце октября 1970 Пейдж и Плант вернулись в Брон-ир-Авр, идиллическую хижину на полпути к вершине горы в Южной Сноудонии. Именно здесь ранее в том же году были задуманы многие песни для Zep III. Как и раньше, они играли и пели, сидя у растопленного дровами камина. В запасе у них уже были наполовину законченные песни и их фрагменты. Среди них были мелодичная песенка в духе Нила Янга под названием Down By The Seaside и две полуакустических мелодии, Hey, Hey What Can I Do и Poor Тоm.
В декабре они зарезервировали студию Island для первых сессий. Это место на Бэйсинг Стрит становилось самой востребованной студией Лондона — там и был записан почти весь III. Правда, Пейдж также рассчитывал записаться в новой передвижной студии Rolling Stones.
"Мы начали с пары треков в Island, а затем отправились в Хэдли Грандж, — вспоминает он. — Мы взяли с собой мобильную студию Stones. Она была идеальна для нас. Как только у нас появлялась идея, мы тут же переносили ее на пленку".
Группа начала обживать Хэдли Грандж, а Пейдж с Плантом были просто в восторге от его атмосферы, которая так отличалась от стерильной обстановки нормальных студий. Это была настоящая сельская идиллия 70-х; полностью свободные господа-рокеры на природе, оборудование, готовое для длительных джемов, плюс имелись кое-какие скромные — ну, по геркулесовым меркам Zeppelin — развлечения. Тур-менеджер Ричард Коул отметил: "Вокруг группы тогда еще не водилось серьезных наркотиков, только трава и немного кокаина. У нас был счет в деревенском магазине, поэтому в основном мы ходили туда и набирали много сидра. Они изображали из себя провинциальных землевладельцев. Или охотников: где-то нашли старое ружье и стреляли по белкам в лесу. Правда, ни в одну они так и не попали. А еще там бродил этот чудный черный пес — Лабрадор — мы его подкармливали".
Каждый день группа и Стю собирались внизу и джемовали. Заметим, что в багаж Стю входило также и его старое, побитое пианино. Он быстро взял на себя ту же роль, что и в Stones: отличный, приблюзованный пианист с хорошим чувством рок-н-ролла старого стиля.
Но если приобщение Стю к записи было случайным лишь частично, то счастливые совпадения окружали процесс создания альбома в целом. Посреди одной из первых сессий Джон Бонэм начал стучать основанное на тарелках вступление к Keep А-Кпоскгп' Литл Ричарда. Стю с легкостью добавил фортепианный рифф Джерри Ли Льюиса в духе придорожной закусочной, а Пейдж с Джонсом подхватили его, выдав рифф в манере гитарных партий Скотти Мура со старых пластинок Sun Records. Плант вклинился с собственной импровизацией и вместо того, чтобы собрать все рок-н-ролльные шаблоны, он затянул какой-то бессмысленный текст, построенный вокруг припева 'It's been a long time since I rock-n-rolled, mama'.
У них в голове загорелась лампочка. "В тот момент мы занимались чем-то еще, но тут Бонзо заиграл начало песни Литл Ричарда. Мы запустили магнитофон, и я стал играть ту часть риффа, — вспоминал Джимми. — После 12 тактов
пленка кончилась, но мы уже знали, что у нас кое-что есть. Роберт придумал текст, и через пятнадцать минут все было фактически готово".
Когда они начали играть этот трек в программе европейского тура и на американских концертах позже в том же году, Плант объявлял песню как It's Been A Long Time. После того, как в дальнейшем они остановились на более прямолинейном названии, Rock And Roll открывал шоу Zeppelin с конца 1972 и вплоть до 1975 года.
Да, Хэдли Грандж оказался щедр на атмосферу, но его древние стены имели и другие, прямо скажем, неожиданные преимущества. Коридор там назывался Галерея Менестреля. Звук резонировал в ее естественной чаше и отзывался эхом на три лестничных пролета вверх.
"Остальные пили что-то на улице, а мы с Джоном Бонэмом были в доме, — вспоминает Энди Джонс. — Он жаловался, что не может получить такое звучание, какое хочет. Наконец я сказал ему, что у меня есть идея. Мы взяли его барабаны и отнесли в коридор, а потом поставили на лестнице два микрофона и направили их в сторону установки".
"Я помню, как сидел там и думал, как классно это звучит, я выбежал из фургона и сказал: 'Бонзо, иди сюда, послушай!' Он заорал: 'О, вот оно! Вот это именно то, что я слышал!'"
Пейдж пришел в не меньший восторг: "То, что вы слышите на записи — это звучание коридора, записанное через микрофон двумя лестничными пролетами выше. Там было много различных эффектов. Фазированный вокал и соло на гармонике в режиме обратного эхо. Я пользовался обратным эхо еще во времена Yardbirds".
35 лет спустя игра Бонэма в When The Levee Breaks, старой песне Мемфиса Минни и Канзас Джо Маккойя, которую Zeppelin довольно радикально переделали в гиганта наркотического блюз-рока, стала самым часто сэмплируемым барабанным саундом всех времен. Впервые его подхватили люди вроде Beastie Boys и ди-джеев, игравших хаус в конце 80-х, и он был задействован в сотнях рэповых и танцевальных песен. Его ускоряли, замедляли, искажали, растягивали, но все равно он продолжает оставаться одной из самых невероятных ударных партий, когда-либо попадавших на пленку.
С другой стороны, Пейдж вспоминает, что When The Levee Breaks был не самым простым для записи треком: "Перед тем, как поехать в Хэдли Грандж, мы пытались записать его в студии, и все звучало плоско. Но как только мы нашли тот саунд в Хэдли Грандж, все зазвучало. Моментально все стало по-другому".
Сессии для четвертого альбома Zeppelin продолжали органичное развитие. Они все так же много брали от блюзовых влияний Пейджа и Планта, но в то же время их все больше тянуло к фольклорному звучанию, которое либо пленяло, либо злило или просто ставило в тупик слушателей на Led Zeppelin III. В That's The Way из III Джон Пол Джонс использовал мандолину, и также он привез ее в Хэдли Грандж. Как-то поздно ночью Пейдж сидел внизу и "просто начал наигрывать эти аккорды. Это была моя первая попытка игры на мандолине. Я думаю, мандолинисты посмеялись бы надо мной, потому что аккорды были стандартные, но вот подход точно не был таким. Все действительно звучало как номер в стиле 'давайте плясать вокруг майского дерева', но это было совсем ненамеренно".
Плант написал текст The Battle Of Evermore после того, как прочитал книгу о войнах в Шотландии. Но ему казалось, что для украшения мелодии требуется еще один голос-противовес, и тогда группа обратилась к бывшей вокалистке Fairport Convention Сэнди Денни с редкой просьбой присутствовать на их альбоме.
"На самом деле это скорее небольшая пьеса, чем песня, — говорит Плант. — После того, как я написал слова, мне стало ясно, что потребуется еще один, совершенно другой голос, чтобы песня имела эффект. Я пел, рассказывая о происходящих в песне событиях, а Сэнди отвечала мне, как будто она была биением сердца людей на крепостной стене. Сэнди изображала глашатая, который призывает людей сложить оружие".
В Хэдли Грандж Плант спел ведущий вокал, оставив место для ответных реплик, которые Сэнди записала позже. Денни отметила вокальную удаль Планта на тех сессиях: "Мы начали тихо, но к концу я охрипла, пытаясь петь так же громко, как он".
Было заметно, что сессии в Брон-ир-Авр прошли плодотворно. Хотя Пейдж и Плант написали The Battle Of Evermore прямо на ходу в Грандж, другие песни с идентичным набором из акустической гитары, мандолины и народных влияний были начаты в Сноудонии. Там и была написана Going To California, которую позднее записали в Грандж.
Также, сказывались и другие, более случайные, факторы. Такие как старый черный пес, имевший привычку отираться около кухни Грандж. "Мы не знали, как его звать, и просто называли его Черный Пес, — вспоминает Джимми. Как-то раз пса не было всю ночь, а когда он вернулся на следующие сутки, то отсыпался весь день. Тогда Джон Пол Джонс решил, что это "идеальный образ" для той фигуры высшего пилотажа, какой являлся рифф, с которым он возился. Результат: один из самых развязных, психо¬сексуальных монстров Zeppelin — Black Dog.
uBlack Dog — это, однозначно, один из моих любимых риффов, — вспоминает Джонс. — Сначала он весь был в размере 3/16, но никто не мог с ним справиться!" Вокал а-капелла Планта между риффами был частью аранжировки, позаимствованной Пейджем из Oh Well Fleetwood Mac.
Гитарное соло Джимми в затихающем конце песни было хитроумно записано с наложениями — трехдорожечное гитарное соло представляло собой единое целое из четырех различных гитарных пассажей. Джимми вспоминает, что, когда он заново слушал пленки при работе над серией Remasters, звучание было таким аккуратным, что гитары напоминали "аналоговый синтезатор".
Напыщенный как павлин, сумрачный рифф из Black Dog — с сочетанием размера 4/4, противопоставленного 5/4 — явственно намекал, насколько далеко вперед ушли Zeppelin. Пока новички типа Grand Funk Railroad занимались построением успешной карьеры, перегоняя жесткий электрический блюз Zep II в нечто более легко перевариваемое, но гораздо менее интересное, Zeppelin уже шагали вперед. При выходе их четвертого альбома в последнюю неделю ноября 1971 этот факт должен был стать более чем очевидным.
Долгое время образ каждого из четырех членов группы был стереотипен. Пейдж был виртуозом, воплощающим творческий дух команды; Плант был сексуальным рок-божеством; Джонс — академическим музыкантом; Джон Бонэм — гулящим, тусовочным животным. И все же, при
всем вдохновении и изобретательности Пейджа, Планта и Джонса как авторов песен, Бонэм был равен им и как музыкант, и как важный музыкальный 'голос' в группе. Его влияние нельзя переоценить, и оно как нигде сильно на четвертом альбоме, вклад Бонэма в который состоял не только в его природной мощи и открытии нового звучания барабанов.
Работа Бонэма над каждым треком была в высшей степени продумана, что наиболее ярко проявилось в Misty Mountain Hop, воспевающей целебные свойства всяких хороших трав, где он перестает играть на 17 секунде пятой минуты. Также у Джонса имелся электронный синтезаторный рифф, который группа никак не могла поймать, пока Бонэм не поставил жестянку Double Diamond (ненавистное многим и ныне забытое пойло для пролетариев), взял в руки по две барабанные палочки и, как вспоминает Джимми Пейдж, "начал мочить. Это б волшебство. Мы пробовали по-разному к ней подойти идея была в том, чтобы придать песне такое абстрактное ощущение. Мы пробовали ее несколько раз, но ничего получалось до того дня, когда Бонзо сделал это!"
В знак уважения к гению Джона группа назвала песню Four Sticks. "Я замучался ее сводить, — говорит Энди Джонс.
Больше чем любой другой альбом Led Zeppelin до или после, их четвертый альбом стал самым как I превозносимым, так и — позже — самым поливаемым грязью, но потом круг замкнулся, и он снова стал самым восхваляемым — и все это из-за одного-единственного трека: Stairway To Heaven. Все мы знаем ее — ту, к было суждено стать одной из двух самых знаменитых песен группы (второй была Wholla Lotta Love). Это едва ли не самая популярная и самая широко известная песня в истории, в ней как будто стали одним целым Over Troubled Water и Bohemian Rhapsody, а сама о превратилась в глобальный гимн рок-музыки.
Да-да, конечно — еще, как говорят, при обратном воспроизведении там происходит нечто чудовищное! По меньшей мере, у одного из людей, причастных ее созданию, у Роберта Планта, в последнее время сложились такие отношения с песней, которые можно назвать двусмысленными. Но раз уж песня приобрела в сердцах людей такую притягательность, могут возникнуть очень странные побочные эффекты. Это в равной степени относится и к наиболее близким к ней людям, и к темя всего лишь примеряет свои собственные мысли и идеи неприкрыто метафизической поэзии песни.
Когда они впервые попробовали сыграть песню, почти вся аккордовая последовательность уже была на демо-пленке у Пейджа. "Я баловался с акустической гитарой и в результате получились разные куски, которые я свел вместе. Так у меня появилась структура, и показала Джонси. Аккордовая последовательность была практически готова, а Роберт придумал 60 процентов текста прямо на месте".
Энди Джонс: "Мы записали этот трек в студии Island в Лондоне. У Джимми была почти готова мелодия. Он играл на акустике в отдельной кабинке. Он был той нитью, которая связывала все вместе. Бонзо у нас был в главной комнате, а Джон Пол играл на электрическом пианино Ноnеr".
Текст Планта был очень быстро собран по кусочкам, пока группа находилась в Хэдли Грандж.
"Как-то ночью мы с Джимми засиделись допоздна и придумали тему для текста прямо на месте, — вспоминает он. — Это были циничные стихи про женщину, которая получает все что хочет, ничего не отдавая взамен".
Запоминающуюся секвенцию из вступления придумал Джонс: "Рядом с нами всегда валялось много инструментов, и я взял старинную флейту и стал подыгрывать Джимми".
Пейдж сделал три попытки записать сотрясающее небеса гитарное соло, ставшее похожим на оргазм крещендо песни; вместо того, чтобы прибегнуть к привычному Гибсону Лес Полу, он вернулся к старому потертому Телекастеру, приобретенному у Джеффа Бека, который использовался на первом альбоме Zeppelin.
"Я сыграл то соло спонтанно, ей Богу. Когда дело дошло до записи соло, я немного разогрелся и закатал три дубля. Все они очень отличались друг от друга. У меня была готова и отработана первая фраза и еще связующая фраза. Я все три дубля послушал перед тем, как запустить пленку. Тот, что мы выбрали, определенно, был лучшим".
В результате на свет появилось одно из тех немногих гитарных соло в истории, которое вряд ли стал бы насвистывать по утру молочник, но очень подходящее для кривляний 'воздушных гитаристов' в своих спальнях. И все же песня стала настолько вездесущей, что затмила собой гениальность проделанной на альбоме работы. Все кончилось тем, что сегодня у Планта очень непростые отношения со Stairway.... "Нельзя все время петь ее и действительно так думать. Она стала какой-то ханжеской", — сказал он. Таково было его отношение, в 1988-м обернувшееся мощной закулисной стычкой с Пейджем перед их воссоединением в честь 40-летия Atlantic Records, которое должно было транслироваться по ТВ из нью-йоркского Мэдисон Сквер Гарден. В последний момент Роберт решил, что не хочет петь ее. Как раз перед их выходом он все же уступил, но последовавшее исполнение было сообразно унылым и лишенным вдохновения.
Но тогда, в 1971-м, это была песня, которой оба они бесконечно гордились. Рассказывая о ней Кэмерону Кроу для Rolling Stone в 1975-м, Джимми говорил: "Я думаю, она выразила в себе суть нашей группы. В ней есть все, и она самым лучшим образом представила нас как группу, как команду. Каждый музыкант хочет сделать нечто всегда остающееся качественным".
Процесс непосредственно записи был завершен к началу февраля, и, по рекомендации Энди Джонса, они с Пейджем и менеджером Питером Грантом вылетели в Лос-Анджелес, где предстояло смикшировать пленки в Sunset Studios. Как раз когда они подлетали к ЛА, в городе произошло небольшое землетрясение. Наверное, то было знамение.
Пейдж вспоминал: "Смешно, но в Going To California есть строчка 'Содрогнулись горы и каньоны', и когда мы приземлились, началось несильное землетрясение. Перед тем, как пойти в студию, мы чувствовали, как кровати в гостиничных номерах трясутся .
Идентично, сведение также прошло не как планировалось, к большому разочарованию Джонса. "Я убедил Джимми микшировать в Лос-Анджелесе. Мы зарезервировали время в Sunset Studios, но комната, в которой я работал в прошлый раз, полностью изменилась. Так что мы воспользовались другой тамошней комнатой и смикшировали весь альбом. Мы вернулись в Лондон и прослушали, что получилось, в Studio One в Olympic — и это звучало ужасно!"
Пейдж изрыгал проклятия: "По-хорошему. Энди Джонса следует повесить или четвертовать за ту лажу, которую он нам уделал". Но, несмотря на проблемы, полученный продукт стал одним из лучших на счету Пейджа.
Выпущенный 8 ноября 1971 года — специально без названия — четвертый альбом Led Zeppelin отправился прямиком на первую строчку хит-парада в Британии, где и провел почти весь декабрь. Спрос был настолько велик, что недавно организованная Ричардом Бренсоном компания Virgin устанавливала отдельные палатки специально для его продажи. То же самое творилось и в Америке, но на № 1 его не пускала Кэрол Кинг со своим Tapestry. Хотя это было уже не важно. Порожденная Stairway То Heaven ротация на радио обеспечила
пребывание альбома в американском Тор 40 на следующие полгода. Рекорд-компания, вполне понятно, хотела выпустить песню синглом, но группа без колебаний дала отказ, "Мы хотели, чтобы все слышали ее в контексте всего альбома", — просто говорит Пейдж.
Своего мнения они так и не поменяли. Сегодня достоверно известно, что Led Zeppelin IV, как его неминуемо окрестили — это самая продаваемая хард-роковая пластинка в истории, на сегодняшний день продано 23 миллиона ее экземпляров.
Прошло уже более 35 лет, а мы все еще ждем достойного преемника...

Источник: Classic Rock "Специальный Выпуск №1"
Скачать альбом

За пост спасибо Demonic_Preacher