Это цитата сообщения Valkin Оригинальное сообщение

Крошка Ктулху жил в лесу со своей мамой. Он часто играл со сверстниками-Древними, тогда еще совсем юными и наивными. Редко кто оставался равнодушным при виде игр этих юных созданий. Большинство умирало от разрыва сердца, и только самые сильные отделывались глубоким безумием. Однажды мама попросила юного Ктулху пойти к пруду и нарезать сладкого тростника для пирогов к ужину. Он с радостью взялся за выполнение ответственного поручения. Вооружившись вместительной корзинкой и большим мачете, крошка Ктулху вышел со двора. Тропинка, залитая лучами солнца, пробивавшимися сквозь листву вековых гингко, петляла среди кустов. Пребывая в прекрасном расположении духа, Ктулху шагал по тропинке, размахивая корзинкой и мачете. Белочка спустилась с вершины гингко на нависающую над тропинкой ветку и процокотала: «Здравствуй, крошка Ктулху!» «П’нглуи», - буркнул Ктулху в ответ и зохавал белочку. Мама строго-настрого запретила ему разговаривать в лесу с незнакомцами. Та же участь постигла двух зайцев и черепаху, не успевшую убраться с дороги. «Интересно», - подумал Ктулху, хрустя панцирем, - «может, Ахиллес прячется где-то поблизости?»
Наконец, показался пруд с зарослями сладкого тростника. Предвкушая вкусные пироги, Ктулху подошел к берегу и занес мачете, чтобы срубить первую связку, однако краем глаза успел уловить какое-то движение в воде. Остановившись, он поглядел себе под ноги и остолбенел – из воды на него смотрело жуткое лицо, обрамленное шевелящимися щупальцами, а над головой незнакомца было занесено мачете. Не отдавая отчета в своих действиях, Ктулху выронил корзинку и нож, и с громким плачем помчался домой, задавив по дороге стадо кабанов, пришедшее на водопой. Пришел он в себя, только когда среди деревьев показались неэвклидово изогнутые стены родного дома.
- Мама, - закричал он, врываясь на кухню, - там в пруду живет кто-то с мачете. Он замахнулся на меня, когда я наклонился, чтобы нарубить тростника!
- Глупенький, - улыбнулась в ответ мама, - никого там нет, это все твое богатое воображение. Вырастешь – станешь знаменитым писателем, как Г.Ф. Лавкрафт, например. А сейчас, если поторопишься, то еще успеешь нарубить тростника к ужину, и мачете с корзинкой не забудь отыскать, они денег стоят. А если в пруду снова кто-то будет сидеть – зохавай его, как я тебя учила.
- Хорошо, мама, - крикнул крошка Ктулху и что есть духу помчался к пруду.
По дороге он вляпался в останки стада кабанов. «Великие Древние, так их», - выругался про себя Ктулху.
У пруда царило послеобеденное спокойствие. Квакали лягушки, ветер шелестел стеблями камышей, изредка из-под воды выпрыгивала одуревшая от летней духоты рыбина. Корзинка с мачете нашлись очень скоро, и Ктулху направился к самым густым зарослям сладкого тростника, насвистывая песенку из мультфильма: «От улыбки станет день светлей, и кузнечик запиликает на скрипке…» Ктулху вспомнил последний концерт Эриха Цанна и мечтательно улыбнулся. Улыбка медленно сошла с лицевых щупалец, когда он увидел, что незнакомец никуда не делся, наоборот, глумливо корчил рожи, передразнивая Ктулху. «Ах, ты так!» - крикнул крошка Ктулху, и прыгнул в воду, в тот же миг незнакомец метнулся навстречу ему. Они сплелись в натужном усилии, а потом неожиданно для самих себя зохавали друг друга. Крошка Ктулху не вернулся домой ни этим ни следующим вечером, он пропустил много вкусных обедов и ужинов. «Надо было не отпускать его одного в лес», - причитала мама, - «там кишат эти испорченные белки и зайцы, это они что-то с ним сделали! И корзинка с мачете пропали, а они, между прочим, денег стоят…» Лишь несколько миллиардов лет спустя до родных дошли слухи о том, что он спит в подводном городе Р’лайх где-то на другом конце вселенной. «Фхтагн», - успокоительно похлопывали они повеселевшую маму щупальцами по спине.
А мудрый Йог-Сотот поучительно произнес: «Имея одного Ктулху, можно зохавать все, что угодно, кроме самого Ктулху. Имея двух Ктулху, можно зохавать вообще все, что угодно».