…Был всеобщий выходной день, и люди вовсю использовали его для отдыха от необходимости совершать осмысленные действия и думать вообще. И ближе к вечеру, когда двери цирка приветливо распахнулись, толпа празднично разодетых гуляк всех возрастов устремилась внутрь здания с таким характерным круглым куполом.
…Представление началось точно по расписанию. Шпрехшталмейстер громко и витиевато объявлял выступающих, все выходящие на манеж были подчёркнуто жизнерадостны и излучали поразительную лёгкость бытия. Происходящее завораживало как подлинное волшебство, которое творится запросто, но приносит радость всем – и даже творящему его, который вроде бы готов повторять его сколько угодно раз подряд, вечно.
И все были довольны и беззаботно веселы. И счастливы.
Лишь только клоуны болезненно морщились, когда снова и снова касались старых, заслуженных синяков и ссадин, надёжно скрытых ярким костюмом и густым гримом. И нелепо падали – но это «нелепо» совсем не значит, что замах так и не окончился подлинным ударом.
Лишь только канатоходка до хруста сжимала зубы, потому что от долгих тренировок её ступни были сплошь покрыты мозолями от упругого каната. И с даже с туго забинтованных ног вниз срывались алые капли, которые было сложно заметить на алом бархате арены.
Лишь только воздушные акробаты закрывали глаза при перелётах с трапеции на трапецию. Их профессионально мутило, но ошибаться было нельзя – все они слишком хорошо помнили звук лопнувшей страховки и что после него бывает.
Лишь только глотатели огня, что ради повышения зрелищности выступают в резком мерцающем свете, бессильно плакали от несдерживаемой боли, и слёзы их мгновенно испарялись от близости огня. Конечно, они натянут на лицо улыбку по завершении номера, но после ещё пару часов будут содрогаться от каждого вдоха и выдоха, цедить по капле воду и знать, что эта пытка повторится ещё много, очень много раз, как бы рано все циркачи не уходили.
…Впрочем, все эти «лишь» никого из присутствующих здесь и сейчас не волнуют. Не за этим они все сюда пришли, совсем не за этим...