Я спрашиваю: Как там моя рыбка?
"О, черт, - говорит она. - Твоя рыбка".
Такси прыгает и катится назад во внешний мир.
Теперь ничего не должно причинить мне боль, но я не хочу услышать это.
"Твоя рыбка, мне очень жаль, - говорит Фертилити. - Она просто умерла".
Рыбка номер шестьсот сорок один.
Я спрашиваю: Она испытывала боль?
Фертилити говорит: "Я так не думаю".
Я спрашиваю: Ты забыла покормить ее?
"Нет".
Я спрашиваю: Тогда что случилось?
Фертилити говорит: "Я не знаю. Однажды я нашла ее мертвой".
Здесь нет причины.
Это ничего не значит.
Это не было никаким большим политическим жестом.
Она просто умерла.
Это была просто чертова долбаная рыбка, но это всё, что у меня было.
Любимая рыбка.
И после всего, что произошло, должно было быть так легко услышать это.
Дорогая рыбка.
Но, сидя здесь, на заднем сидении такси, с пистолетом в руке, с руками в карманах, я начинаю плакать.