Я ничего не сказала. Так обидно, так глупо. Я была там представительницей России, да еще яркой представительницей, не такой, как все… Это, конечно, сильно сказано, но все французы считаеют, что все русские за власть, за Путина, что они слепые котята, что их надо всему учить, что они не видят дальше своего носа… Таких много, но я не могу сказать, что таких большинство. Таких половина. А вторая половина рефлексирующая, думающая, желающая изменить ситуацию… Но почему они не видны всем? Почему всего лишь половина, а не больше? Да потому что россияне кушать хотят! А чтобы кушать надо пахать , как лошадь, как ломовая лошадь. И если ты пахаешь, как ломовая лошадь, то ты получишь деньги, а в таком случае тебе плевать, кто у власти, у тебя есть хлеб с маслом и по праздникам с икрой… Но есть те, кто хочет большего, чем хлеб с маслом и икрой по праздникам, кто хочет, чтобы был слышен голос всех, чтобы людям с разным цветом кожи жилось спокойно… И я одна промолчала…. Хотела сказать, тянула руку, а потом опустила… Простите, друзья-правозащитники… Это была дискуссия после промсмотра фильма о Литвиненко. Мне казалось, что ведущий дискуссии все сказал. Это правда, что мы minorite, меньшинство, то есть. Но мы же есть! Но мне, наверное, в глубине души стыдно, что я сейчас не с ними, не с теми, кто спасает Родину, а здесь, где все благополучно. Где у людей есть время читать газеты и дискутировать. У россиян нет. У них столько проблем, что какие, на хуй, газеты. Фраза клеевая в фильме была про Литвиненко:
- Что это за книга?
- Это большая хуйня!
- Значит, мне ее лучше не покупать?
- Почему же? Наоборот, покупайте! Здорово написано!
- Но вы же говорите, что хуйня?!
- А у нас все, что здорово написано, все хуйня!

Почему я здесь? Что я здесь на фиг делаю? Я набираюсь опыта. Опыта, который показывает, как надо жить, крошка? Или опыта, чтобы привыкнуть и успокоиться? И сказать, что есть же люди, которые этим займутся? Что их много, что они работают… Да открой глаза! Где они? В школе прав 2,5 слушателя! Мемориал выгнали. Все, баста! Я здесь, во Франции, а кто-то в Англии. Кто-то в Америке. Кто-то еще где-то. Кто-то в ночных клубах. Кто-то женат, кто-то собирается, мы выбираем мещанство… Нет! Мещанка, это самое обидное слово! Самое страшное оскорбление! Хуже бляди, по-моему. Блядь – не мещанка. Она хотя бы знает, что она отвержена. Наверное, что-то есть романтичное в чувстве отверженности. Поэтому проститутки могут выносить свое положение. Они как бы всем своим видом показывают: А вот я могу трахаться за деньги. Меня осуждают, а я это делаю. А ты, девочка с бантиком, ты тоже шлюха, просто трахаешься не за деньги, а за уверенность, например… Но я честнее тебя, потому что знаю, что я-то хотя бы точно знаю, что занимаюсь проституцией, а ты тоже себя продаешь, только не отдаешь себе в этом отчет.